— Судно плывет, — сказал он, садясь возле него, — и доктор скоро будет здесь. Прежде чем придет доктор Сэдж, я вам, Дагге, дам совет. Если вы будете много говорить, то это вас обеспокоит, и вы можете дать ложное понятие о состоянии вашего здоровья; ваш пульс будет ускоренно биться от продолжительного разговора, и кровь бросится в лицо.
— Понимаю вас, господин Пратт! Моя тайна останется моей; никакой доктор не выманит у меня ее более, нежели я сочту нужным сказать.
Вскоре после этого вошел доктор Сэдж. Это был человек образованный, умный и наблюдательный. Как искусный практик, он скоро понял состояние матроса. Пратт же ни на минуту не оставлял его, и ему-то доктор сообщил свое мнение о больном, когда они отправились домой.
— Этот бедный человек близок к своему концу, — сказал холодно доктор, — и медицина не поможет ему. Он проживет еще месяц, хотя я нисколько не удивлюсь, если услышу, что он умрет через час.
— Итак, вы думаете, что он так близок к смерти! — воскликнул Пратт. — Я надеялся, что он доживет до отплытия «Морского Льва», и что путешествие поправит его здоровье.
— Уже ничто не поправит его здоровья, можете быть в этом уверены. Он из Ойстер-Понда?
— Он родился где-то на востоке, — отвечал Пратт. — У него нет здесь ни друзей, ни знакомых. Я думаю, что его имущества хватит на покрытие всех издержек.
— Если у него ничего нет, так нечего и говорить об уплате мне сейчас вознаграждения, — отвечал доктор. Он понял, куда гнул Пратт.
— Вы всегда добры, доктор, но Дагге…
— Этот человек называется Дагге? — спросил доктор.
— Так он называет сам себя, хотя никогда нельзя верить словам подобных людей.
— Это правда. Но если имя этого человека действительно Дагге, то он, должно быть, из Виньярда. Там много Дагге.
— Есть Дагге и в Коннектикуте, я уверен.
— Колыбель этого рода — Виньярд. Во взгляде этого человека есть что-то виньярдское. Я уверен, что он давно там не был.
Пратт задыхался. Он видел, что ему предстоит спор, которого он больше всего боялся. Он отпрянул назад, как будто к его груди приставили шпагу.
В это время на крыльцо вышла Мария.
— Ему очень плохо, любезная Мария, — сказал доктор, садясь на одну из скамей, — и я не могу подать никакой надежды. Если у него есть друзья, которых он жаждет видеть, и если есть дела, которые надо кончить, то ему надобно сказать правду, и притом немедленно…
— Он уже давно не слыхал о своих друзьях, — прервал Пратт, которым до того овладела жадность, что он позабыл всякую осторожность и не побоялся выдать даже то, что ему было известно, где родился больной. Он прибавил при этом, что моряк уже более пятидесяти лет не был в Виньярде, но что во все это время там о нем также ничего не слыхали.
Доктор заметил противоречие в словах Пратта, и это заставило его задуматься; но он был слишком умен, чтобы это обнаружить. Напились чаю, и доктор удалился.
— Надо уведомить его друзей, — сказал он, когда они шли к берегу, возле которого стояло совершенно готовое к отъезду судно? — нельзя терять ни одного часа. Корабль «Бриллиант» (капитан Смит) должен отвезти в Бостон груз деревянного масла и завтра же отправляется. Мне стоит написать только одно слово с этим кораблем, и держу десять против одного, что письмо, адресованное на имя Дагге, не может не дойти к кому-нибудь из его родных.
Предложение доктора бросало Пратта в холодный пот, но он не смел ему противоречить. Он купил «Морского Льва», пригласил Росвеля Гарнера и израсходовал значительную сумму денег в надежде запустить руку в дублоны, уже не говоря о мехах, и вдруг все эти расчеты могли уничтожиться благодаря вмешательству родных. Оставалось только одно средство — терпение, и Пратт постарался им запастись.
Пратт проводил доктора только до границ своего фруктового сада. Члену молельни было неприлично выходить в субботу из дому. Лишь только доктор ушел, Пратт вернулся в жилище вдовы Уайт. Тут он устроил больному новый долгий, утомительный допрос. Бедный Дагге очень устал от этого разговора, но мнение, высказанное доктором Сэджем, что смерть старого матроса близка, и боязнь приезда родных из Виньярда сильно подействовали на ум Пратта. Если бы ему удалось теперь узнать самое главное, «Морской Лев» мог бы выиграть довольно времени у своих противников, даже если бы Дагге открыл тайну другим, и новый корабль отправился бы в экспедицию. Шхуна Пратта готова была отплыть, а для снаряжения другого судна нужно было еще время.