— Есть позывные с Чайкиного клюва?
— Нет позывных, товарищ командующий…
Корабли приближались к берегу. Все яснее были видны зубчатые отвесные скалы. Гудел ветер, бился в брезент ветроотводов, мерно вибрировал турбинами корабль.
Комендоры, направив на берег длинноствольные пушки, тоже всматривались в молчаливые скалы. Сигнальщики, опершись на холодные поручни, не отрывали бинокли от глаз.
— Есть позывные корректировочной группы?
— Нет, товарищ командующий…
Уже ясно виден был Чайкин клюв: раздвоенная, уходящая в бледное небо вершина. Дымовая нить ракеты взлетела над ней, вспыхнул в небе красный дымок.
— Ракету, — приказал вице-адмирал.
С мостика «Громового» взвилась ракета.
— Вижу человека на Чайкином клюве! — взволнованно крикнул сигнальщик. — Пишет по нашему семафорному коду: «Готов к началу корректировки».
Офицеры смотрели. Крошечная фигура на обрыве огромной скалы неустанно махала флажками.
— Дайте ответный, — приказал адмирал: — «Начинаю обстрел берега».
Развернув сигнальные флажки, писал ответ сигнальщик «Громового».
И первые громовые раскаты послышались с моря, первые снаряды разорвались около тайных береговых батарей…
— Заметили нас! — крикнул в восторге Фролов. — Приняли семафор, товарищ командир!
Медведев склонился над картой берега, распластанной на камнях. Смотрел, как перестраивались корабли, как первые бледные вспышки рванулись от их бортов, первые снаряды прочертили воздух.
— Объект номер первый — перенести огонь на полкабельтова вправо… Объект номер второй — недолет… — Объект номер третий — накрытие… — диктовал Медведев, и флажки молниеносно летали в руках Фролова.
И вот рявкнул берег — из-под маскировочных щитов, из-под камней, с окрестных высот заговорили вражеские батареи. Первые пули чиркнули по граниту Чайкиного клюва. Пулеметная очередь лязгнула о камни…
— Товарищ командир. — Фролов кричал, не прекращая сигнализации, — если подстрелят меня, как бы мне вниз не свалиться!.. Нехорошо будет…
— Я тебя удержу! — крикнул Медведев в ответ. — А ты не стой на одном месте. Дал корректировку — и прячься… И перебегай на другой край…
Он сам вытянулся над камнями, не берегся пуль. Это был бой — стихия военного моряка! То чувство, что захватывало целиком, вытесняло все посторонние мысли.
— Дают шквал огня! — кричал старший лейтенант сквозь ветер и грохот орудий. — Прямое попаданье в первую батарею… А ну, перенесем огонь глубже…
Вновь свистнула пулеметная очередь над самыми их головами.
— Перейди на ту сторону площадки, там тебя не достанет!
Фролов бесстрашно стоял над обрывом. И непонятно было, ветер ли режет лицо или пули свистят возле самых ушей. Вдруг споткнулся, взял флажки в одну руку, провел пальцами по лицу.
— Ранен, Фролов? — рванулся к нему Медведев.
— Ничего, пуля погладила по щеке…
Все скалы пылали огнем, клубились дымовыми волнами. Водяные черные всплески взлетали вокруг маневрирующих кораблей. Наступал вечер — дымный, неверный свет стоял в небе. И неустанно сигналил еще четко видимый с кораблей и с берега Фролов.
Но вот он схватился за грудь, шагнул к обрыву. Флажок упал на камни. Медведев вскочил на ноги, подхватил тяжело обвисшего моряка.
— Ранен, брат? Куда?
— Угадали, дьяволы… Как будто в плечо, осколком… Рука онемела, не могу сигналить…
Кругом свистели трассы, лопались на камнях мины. Фролов бледнел, голова откинулась на камни. Набухала кровью тельняшка под бушлатом.
Медведев вспомнил: «Маруся!» Кинулся к выходу в ущелье.
Маруся стояла, прислонившись к скале, опустив автомат. Молча глядела на Медведева.
— Фролов ранен, — кинул Медведей. — Вам здесь больше стоять не нужно… Помогите ему… Идите в кубрик. Принесу его туда…
Кинулся обратно. Маруся бежала следом: бледная, держа в руках ненужный теперь автомат.
— Идите в кубрик, — повторил Медведев. — Видите, здесь стреляют. Подождите там…
Фролов старался приподняться на локте.
— Эх, обидно — сигналить больше не могу…
— Ничего, ты уже свое сделал… Теперь они сами могут бой вести. Засекли все точки…
Опять лопнула мина вблизи. Медведев припал к камням. Оглянулся; Маруся стояла на коленях рядом с Фроловым.
— Уйдите, здесь вас подстрелят, — повторил Медведев.
Она будто не слышала… Ее густые волосы рассыпались, лицо тонуло в полумраке. Она вынула из ножен финку Фролова, разрезала тельняшку, разорвала белый индивидуальный пакет.