Выбрать главу

Адъютант у адмирала оказался новый, Егорьева он не знал. Прыщеватый, с девичьей талией и нагловатыми навыкате глазами, он довольно нелюбезно встретил молодого лейтенанта и долго не мог понять цели его прихода.

— Так как же прикажете доложить их высокопревосходительству? — в десятый раз переспросил он, насмешливо, в упор разглядывая Егорьева.

— Доложите, что я… — терпеливо начал было Егорьев, но тут обтянутая черной кожей дверь кабинета распахнулась, — и на пороге показался сам адмирал, на ходу застегивая перчатки: он куда-то торопился.

Еще не старый, высокий и молодцеватый, с седыми висками и заметной сединой в пышных усах, он производил впечатление человека, который умеет ценить свое время и отнюдь не намерен растрачивать его на праздные разговоры.

— А-а, Всеволод Евгеньевич, — радушно, однако с ощутимым холодком произнес он, увидев Егорьева. — С чем пожаловали?

Адъютант за своим столом почтительно вытянулся, насмешливую улыбку, с которой он еще минуту назад глядел на Егорьева, будто ветром сдуло с его лица.

— Ваше высокопревосходительство, — взволнованно воскликнул Егорьев. — Я опять относительно судьбы отцовской «Авроры»… и других кораблей эскадры. Ведь надо ж что-то предпринимать, поймите!.. А мы?

И он безнадежно махнул рукой. Все эти дни он жил ожиданием того, что владивостокские крейсера будут высланы навстречу эскадре Рожественского, чтобы увеличить ее мощность на случай боя, но дни проходили за днями; а приказа о выходе так и не последовало.

Адмирал улыбнулся через силу, страдальчески. «Только то тебя и извиняет, — казалось, говорил его вид, — что тебе двадцать три года от роду, а молодость — она всегда безрассудна и горяча!..»

— Ну и чего ж вы от меня-то хотите? — сдержанно спросил он.

— Вы обещали приказ!..

Адмирал внезапно нахмурился — это было уже дерзостью со стороны лейтенанта; но из уважения к его отцу, старому другу и соплавателю адмирала, он готов сделать вид, что не заметил этой дерзости.

Он подошел к окну, остановился, отодвинул край тяжелой шторы.

— Судьба эскадры меня волнует не меньше, чем вас, — уже совсем сухо произнес он. — Однако я же не теряю самообладания! А вы ко мне все по одному и тому же поводу приходите в который — в четвертый или в пятый — раз?

Он говорил отрывисто, не глядя на Егорьева, но когда случайно повернулся в его сторону и увидел, как лицо у того начинает медленно покрываться бледностью, что-то в голосе адмирала дрогнуло.

— Вот те на! — растерянно произнес он. — Да вы, оказывается, нервный человек? Не знал, не знал… Ну, хорошо, будем говорить обо всем откровенно.

Жестом он подозвал Егорьева к окну. Отсюда, из огромного окна второго этажа, была как на ладони видна вся бухта Золотой Рог. Неподвижно, словно огромные прибрежные скалы, возвышались на ней крейсера «Богатырь», «Громобой» и «Россия»; чуть поодаль от них жались к пирсам несколько миноносцев, похожих на серо-черные утюги; юркие буксирные катерки, казавшиеся отсюда совсем крохотными, сновали по спокойной зеленоватой поверхности бухты, оставляя за собой узенькие белые, долго не таявшие змейки вспененных винтами следов.

— Вот видите, — адмирал говорил так, будто вслух рассуждал с самим собою — медленно, глуховато и задумчиво. — Видите, это — все, чем мы сейчас располагаем. Отправить эти — слишком малочисленные! — силы навстречу эскадре? Но это значит — оголить Владивосток. Открыть врагу океанские ворота России. Это было бы на руку разве только неприятелю!

Он выдержал паузу, рывком стянул перчатку с руки.

— Встреча эскадры Рожественского с японским флотом… почти неизбежна. Если она уже не произошла! А мы ничем помочь эскадре не можем. Понимаете — не можем!.. — И — уже совершенно глухо — спросил вдруг: — На моем месте… Какое решение вы приняли бы на моем месте?

— Да, вы, к сожалению, правы, — тихо сказал Егорьев.

Искоса адмирал бросил на него внимательный, быстрый взгляд.

— Впрочем, кое-что все же попытаемся сделать. Послезавтра с утра «Громобой» выйдет в море. Будьте наготове, если, конечно, желаете пойти на нем.

— Благодарю вас, — так же тихо произнес Егорьев.

Адмирал не отозвался. Он продолжал смотреть в окно, на корабли.

— Слабы мы пока здесь, на востоке… Слабы. А ведь Россия — испокон веков держава океанская!.. — И молча, едва только кивнув Егорьеву, пошел к выходу.

В самом деле, через день крейсер «Громобой» покинул на рассвете бухту, чтобы совершить разведывательную вылазку в сторону Цугарского[25] пролива. Он шел, окруженный миноносцами, легко вспарывая форштевнем свинцово-серую гладь моря. Видимость была неплохая, да на мачтах крейсера к тому же были приспособлены для расширения горизонта наблюдателей специальные привязные баллоны; однако ни одного корабля за весь день так и не было обнаружено — ни своего, ни вражеского.

вернуться

25

Сангарского.