И Листопадов понял это. Он готовился забрать свой рапорт обратно, когда неожиданно его вызвал к себе командующий флотом. Прежнего командующего Листопадов знал неплохо, этот же был на флоте человеком новым, и рассказывали о нем самое противоречивое; направляясь к нему, Дмитрий Алексеевич заметно волновался.
Все в приемной командующего — и панель, и мебель, и двери в его кабинет — было отделано, старым, благородным деревом темных тонов. Все настраивало на суровую почтительность, и только сам командующий оказался молодым, подтянутым и веселым. Он с любопытством, не таясь разглядывал Листопадова.
— Так вот вы какой, — задумчиво произнес он. — Ваше имя я часто встречал, знакомясь с историей флота, и, признаться, представлял вас иным… Думал, вы — этакий старичок…
Командующий сделал жест, приглашая Листопадова в широкое кожаное кресло.
— Ничего, товарищ адмирал, удивительного нет в том, что мое имя связано с историей флота Тихого океана, — осторожно, обдумывая каждое слово, сказал Листопадов. — Флоту двадцать пять, а мне сорок пять. Арифметика не такая уж сложная…
— И как же вы… — командующий подбирал осторожные слова, опасаясь обидеть Листопадова. — Как вы теперь, Дмитрий Алексеевич, планируете жизнь?
Листопадов помедлил.
— Я еще в строю, товарищ контр-адмирал, — сухо возразил он, поднимаясь. Но командующий сделал повелительный жест, указывая на кресло. — И поскольку я в строю, — закончил Листопадов, — у меня пока что нет прав на… самостоятельное планирование.
— А… ваш рапорт? — хитровато наклонил голову командующий.
— Я хотел бы, чтобы вы разрешили мне забрать его обратно…
— И отлично, — весело согласился командующий. — И отлично… Тогда прошу слушать внимательно.
Он вышел из-за стола и уселся в кресло напротив Листопадова, и тот невольно подумал, что адмирал действительно очень молод. Теперь они сидели так, что их колени почти соприкасались.
— Понимаете, Дмитрий Алексеевич, — негромко и как-то раздумчиво начал командующий. — Я мог бы сказать просто: назначаю вас на вспомогательное судно. Такое право у меня есть — назначать, отстранять, перемещать… Но тогда вы не поняли бы моей главной мысли. — Он размял папиросу в тонких пальцах, прикурил, проследил, как тает в воздухе колечко сизого дымка. — В последнее время на флоте утвердилось мнение, будто вспомогательные корабли уже отслужили свой век и ныне им делать больше нечего. — Адмирал протянул руку к столу, поднял какую-то папку. — Вот тут… целый трактат по поводу ненужности надводного флота вообще. Есть такие горе-теоретики: мысль о том, что в атомный век пути развития и функции военно-морских сил нуждаются в пересмотре, они восприняли слишком буквально. Как какую-то команду к ликвидации…
Листопадов слушал его с нарастающим интересом, но, по правде сознаться, еще не мог понять, в какой связи эти досужие вымыслы «теоретиков» и его неожиданный вызов к командующему? «Я мог бы назначить»… Стало быть?..
— Да, так вот — о вспомогательных кораблях, — продолжал адмирал. — Уж им-то в подобных «трактатах» вообще никакого места не отводится: анахронизм, дескать. Девятнадцатый век!..
Командующий говорил, все так же отбирая и, казалось, взвешивая на ладони каждое свое слово.
— Я с этой точкой зрения решительно не согласен, — продолжал адмирал. — Мне хотелось бы сделать так, — хотя бы для начала только здесь у нас, на Тихом океане, — чтобы вспомогательные суда не только сохранили свое прежнее значение, но и приобрели новое: чтобы они стали своего рода плавучими школами для молодых матросов… Вы же знаете, как несовершенны пока что эти береговые учебные отряды. По картинкам море изучать нельзя.
Мысль командующего была проста и умна: прежде чем посылать новых матросов на боевые корабли, надо, чтобы они хоть полгода поплавали на вспомогательных судах. Они там, конечно, будут нести обычную службу и выполнять обычные задания. Но главной для этих судов останется задача учебная, учебно-воспитательная. Листопадов слушал и изумлялся: «Мои мысли! Правда, мне не приходило в голову такое простое решение…»
Командующий поднялся: