Ну, а еще что он знал? Что Малахов не любит выступать на комсомольских собраниях, все пошучивает вполголоса где-нибудь в задних рядах. А уж если выступит — впаяет!..
А еще? А больше ничего. Плохо ж ты, командир, стал узнавать своих людей.
Девятнадцать пятьдесят одна…
Прежде, на учебных тренировках, все это выглядело просто, красиво и легко — хоть для кино снимай. Каждое движение Малахова было театрально округлым, он успевал и объяснить толпившимся вокруг молодым матросам:
— Вот смотрите. Я беру эту стальную ленту и накладываю на то место, где трубы разошлись… Всем видно? Теперь берем бугель. Что такое бугель? Это такой зажим, вроде замка, или, вернее, разводного ключа… И зажимаем ленту. Тоже видно?.. В заключение это место я клетнюю, то есть очень плотно обматываю мягкой медной проволокой. Вопросы есть?
Но это было там, на занятиях. Там, к сожалению, все было условным. И качка только подразумевалась — та самая качка, которая сейчас не дает удержаться на ногах. И пар — там говорилось: «Предположим, из этой щели бьет пар». Тут он рвался из щели, бил в лицо, обжигал и калечил без всякого «предположим»… Там лейтенант Коротков стоял с секундомером на ладони и нетерпеливо следил, как ползет по циферблату тонкая, вороненой сизой стали, длинная стрелка: молодец, Малахов, опять в норму уложился! И потом еще, глядишь, заметочка в стенной газете. Или старшина Левченко на собрании скажет: «Пример надо брать, товарищи, с таких комсомольцев, как старший матрос Малахов».
Да, там все было легко и просто — вот они, результаты облегченного обучения. Здесь, кто здесь будет считать эти секунды и минуты, что, как приговор, решают судьбу корабля и товарищей?..
В темноте, оглушенный уже не тоненьким — бычьим ревом пара, задыхающийся, поминутно, с каждым прикосновением к металлу, обжигающий плечи и руки, — он только теперь понял, что нельзя было рисовать такие красиво-успокоительные картины, какие он изображал на занятиях перед своими доверчивыми «салажатами».
В одном фильме — его показывали недавно — солдаты разминировали склад боезапаса немцев, оставленный еще о войны. Осторожными пальцами они искали в глине страшную проволоку. То, что он делал сейчас, было отдаленно похоже на ту картину… Но горячая, огненная лента поминутно выскальзывала из рук, и приходилось нагибаться, чтобы вслепую нащупать ее на палубе… Но бугель не охватывал трубу, не хотел соединять свои края.
А пар все ревел! Чувствуя, что он вот-вот потеряет сознание, Малахов на минуту лег на решетчатый влажный настил палубы. Грудь ходила рывками: вверх-вниз…
Потом он поднялся, мучительно скрипнул зубами и снова нырнул головой в облако пара.
В девятнадцать пятьдесят восемь лейтенант Коротков доложил командиру корабля: повреждение устранено.
А в крохотной каютке, заменявшей санчасть, фельдшер Остапенко возился с Малаховым: он накладывал на обожженные места повязки, щедро смазанные вазелиновым маслом.
Повязки были прохладные, и Малахов устало закрывал глаза от блаженного облегчения.
— …Старшины и матросы! — Голос Левченко звучит по радио как-то незнакомо, искаженно. — Сейчас наш боевой товарищ, старший матрос Александр Малахов показал пример высокого воинского мужества…
Левченко рассказывает — теперь уже можно, — какая опасность грозила «Баклану» и как Малахов предотвратил ее. Мысль рассказать об этом происшествии личному составу по радио пришла секретарю комсомольской организации как-то внезапно, но командиру она сразу понравилась. И вот весь корабль слушает: была опасность, была очень большая опасность, но она миновала. Вздох облегчения. Матросы перебрасываются восклицаниями: «Вот это моряк!..» Но кто-то поднимает руку: «Да погодите ж вы, дайте дослушать!..» «…Проявленный героизм… командир корабля… благодарность…»
Это слышит и сам Малахов в тесной фельдшеровой каютке. Упираясь спиной в переборку, он медленно поднимается и произносит запекшимися губами — один в пустой каюте:
— Служу… Советскому Союзу…
«Баклан» содрогается от ударов волн, зарывается в воду и снова взбирается на дымящиеся кручи шторма.
ГЛАВА ПЯТАЯ
«…20.02. Шторм не утихает. Ветер восемнадцать с половиной метров в секунду, прежнего направления. Волнение моря усиливается. Видимость — ноль.