— А сейчас… вы уже проникаете?
— Зачем? — удивился сыщик. — Сейчас я отдыхаю. Лисенок перевел дух.
— Газеты читаете, да?
— Читаю, курю, пью кофе — делаю то, что присуще лишь великим сыщикам. У нас свой стиль, которого мы придерживаемся, чтобы не походить на простых смертных.
— А я из простых смертных?
— Мы приступаем к серьезному разговору в такую рань… Не лучше ли сначала выпить по чашечке кофе, а потом ты прямо скажешь, зачем пришел.
— Хорошо, — согласился Лисенок, — хотя я и пришел без определенной цели.
— Это мы еще посмотрим, — бросил сыщик, протягивая гостю кофе.
Чашка задрожала в лапках Лисенка. Ему никак нельзя было углубляться в такие опасные разговоры…
— Сколько у вас газет!.. И вы все их прочитываете?
— Обязательно.
— Тогда вы многое знаете.
— Я живу на свете уже двести лет и узнал многое… Например… Спроси у меня, например, что написал Бетховен.
— А что он написал?
— Пятую симфонию… А спроси у меня, с какой горы берет начало река Нил.
— С какой?
— Килиманджаро.
Великий сыщик победоносно смотрел Лисенку в глаза, а беглецу казалось, что он читает его мысли.
— Из газет многое можно узнать, — произнес озорник. — О чем пишут там сегодня?
— Больше всего о путешествиях. Люди путешествуют, хотят объехать весь земной шар.
— А что значит объехать весь земной шар?
— Ну… Земля ведь имеет форму шара, так?
— Д-да.
— Вот они и отправляются по шару и объезжают его: на автомобилях, велосипедах, плотах, кораблях, лодках… Есть и такие, кто предпочитают путешествовать пешком.
— Как я!
— Что?
— Я хочу сказать… они отправляются в путь и идут, идут…
— Каждый старается чем-то выделиться, чтобы о нем писали в газетах.
— Это хорошо, когда о тебе пишут в газетах?
— Очень. Просыпаешься, разворачиваешь газету и видишь свое имя. Сидишь, смотришь — твое имя… Очень хорошо…
— Сидишь и читаешь свое имя!..
— А еще лучше, — со вздохом произнес сыщик, — когда напечатают и твою фотографию. Смотришь — везде ты, твое лицо, твои глаза. И говоришь себе — это я…
Собеседники замолчали. Каждый погрузился в свои мысли. Неожиданно послышался голос Панцыря:
— Ты, который подсматриваешь в замочную скважину, открой дверь и войди! — потом сыщик обратился к Лисенку: — Итак, что привело тебя сюда?
— Меня?
— Именно тебя.
— Я пришел… Постойте, зачем же я пришел?.. Ага!.. Я пришел, чтобы вы объяснили мне, что такое мир.
— Мир — это нечто прекрасное, — ответил Панцырь. — Более прекрасного ничего не может быть. Он состоит из воды и суши в следующем соотношении: две трети воды и одна треть суши.
— Слишком много воды, — разочарованно произнес Лисенок. — Неужели его не могли сделать из одной суши?
Панцырь улыбнулся своей загадочной улыбкой, взглянул на собеседника и воскликнул:
— Моря!.. Океаны!.. Горько-соленое чудо планеты!.. Его покрытый глубокими морщинами лоб отразил напряженную работу мысли. Лесенок нетерпеливо ждал.
Но Великий сыщик молчал.
— Почему вы замолчали? — спросил Лисенок. — Вы, взрослые, мучаете нас своим молчанием, особенно когда мы ждем от вас долгих рассказов.
— Это наш испытанный трюк, — буркнул Панцырь. — Заинтриговываем вас. У меня еще нет представления о море. Сам я еще его не видел. Но вычислил, что если река вливается в море, то мне понадобятся девятьсот сорок дней, почти три года, чтобы добраться до него. И еще столько же, чтобы вернуться. Но я могу тебе показать море на фотографиях.
Панцырь вытащил старый журнал и показал своему гостью несколько снимков. Лисенок ахнул — так много воды!..
— Много, — подтвердил Панцырь. Вода, вода: от одного конца света до другого, солено-горькая вода, в которой больше жизни, чем на суше. Там есть корабли, киты, акулы, моряки, скаты и пять континентов, расположенных по величине: Азия, Америка, Африка, Европа и Австралия.
— Почти все на букву «А», — удивился Лисенок.
— Увы, допущено однообразие, которого уже не поправишь. Только наш континент начинается с буквы «Е»… Ты, который подсматриваешь в замочную скважину, открой дверь и войди!
— Почему вы время от времени повторяете эти слова?
— Профессиональная тайна. Лисенок смотрел на дверь.
— Ты собрался уходить? — поинтересовался Панцырь.
— Почему никто не входит?
— Профессиональная тайна. Хватит задавать вопросы!
— Мне нужно идти, — внезапно произнес Лисенок. — Дома уже беспокоятся. Я уже понял, что такое мир.
Панцырь выбил трубку. На его лице отразилась грусть.
— Ты не понял, — тихо прошептал он. — Не понял и не поймешь до конца своих дней.
Мир, природа, человек, животные — это непрерывная цепь загадок. Ни наука, ни философия, ни искусство не могут разгадать их.
— Мне пора идти, — повторил Лисенок.
— Итак, — продолжил Панцырь, нимало не интересуясь намерениями собеседника. — Как жить? Какой способ избрать?.. Многие мне возразят, но мне кажется, что есть только два способа жизни…
— Только два?.. Но если они уже заняты, то что останется для мня?
— Только два способа, — невозмутимо повторил Великий сыщик. — Только два: первый — жить так, чтобы тебя несло по течению; второй — плыть против течения.
— Ага! — Лисенок явно тяготился затянувшимся разговором. — Я могу уйти? Мне уже все ясно… Наша нора находится далеко от реки, так что меня не интересуют течения.
— Только это я и хотел тебе сказать. Остальное узнаешь сам… Застой или вечное движение — вот в чем вопрос. Лично я приверженник вечного движения.
— Да, но сами движетесь очень мало!
— Потому-то я и сожалею, что родился черепахой. Мы веками живем в застое. Но я говорю тебе о движении духа, мысли.
Лисенок подумал о том, как мало он знал Великого сыщика, как мало его знают другие, и как мало эти другие знают друг друга. Эта мысль на секунду мелькнула в его голове, потому что сейчас, перед побегом, он не мог долго думать ни о чем другом, кроме как об осуществлении своего плана.
— Что касается меня, — произнес Лисенок, — то я обещаю вам двигаться много. Вы даже не представляете себе, как много я буду двигаться и как скоро вы об этом узнаете.
— Все считают, что все давно открыто, — снова начал Великий сыщик. — А по-моему, ничего не открыто и каждый должен все открывать для себя сам. Даже Париж…
— И я так думаю. Я могу идти? Лисенок ожидал нового потока мыслей Панцыря, но вместо этого услышал грустный голос:
— Да.
— Да?
— Да.
— Я могу идти?
— Да.
— Вы меня отпускаете?
— Да.
— Так легко? Молчание.
— Я свободен?
Молчание. Лисенок сам не заметил, как выскочил наружу и оказался вскоре среди широкого поля, далеко от Тихого леса. Он бежал и думал: «И когда я наконец вырасту?.. Надоели мне поучения взрослых. Вечно они норовят поймать тебя и читать тебе нравоучения. И когда я наконец вырасту?»
Потом он перешел на шаг, потому что все чаще вспоминал грустные слова Великого сыщика, и ему стало жаль, что он его не дослушал до конца, вел себя недостаточно учтиво. Стоило бы вернуться и как-то выправить положение. Но ноги сами несли его вперед, и вскоре он забыл и о Панцыре, и о его нравоучениях. Так уж устроены дети — скоро забывают такие вещи, чтобы бежать, или идти своим путем.
Вдруг Лисенок улыбнулся — он разгадал тайну Великого сыщика, который время от времени повторяет, сидя в кресле: «Открой дверь и войди!»
ГЛАВА ПЯТАЯ. ОКАЗЫВАЕТСЯ, У ОСЛА ЕСТЬ ИМЯ
Порой даже ослы скучают, даже ослы сердятся, особенно если взойдет солнце и начнет светить прямо в глаза. Тогда осел говорит: и что ты блестишь именно здесь, у меня перед глазами?.. Знакомый нам по первой части книги осел старался не глядеть на солнце, но порой он говорил себе: ну-ка погляжу опять, чтобы убедиться, не перестало ли оно нахально светить мне в глаза. Но сейчас же опускал голову и от скуки принимался жевать колючки. Итак, стоя друг против друга, осел и солнце обменивались недружелюбными взглядами или фразами.