Долго-долго я сидела не шевелясь. Во рту мука смешалась со слюной, превратилась в тягучее тесто, которое я не могла проглотить. И мне стало невыносимо себя жалко. Единственное, что придавало сил, – воспоминание о голоске моего брата. Я пообещала, что найду его. А он пообещал найти меня. Кто-то из нас должен сдержать слово.
Меры предосторожности
Я думала об утраченном чаще, чем это следовало делать юной мыши. Эти мысли не шли у меня из головы. Я просыпалась от того, что во сне нашла братьев и сестер в гнезде мертвыми, окоченевшими. Мне снилось, как они пищат в кошачьей пасти, а потом умолкают навечно. Один раз во сне пришла мама: она рассказывала нам, как устроен этот мир, говорила мне ласковые слова. А потом исчезла в одно мгновение.
Сколько же вопросов я не успела ей задать! Страдала ли она? А мои братья и сестры? Они мучились? Оливия, моя сестренка, о чем она думала в последние секунды жизни? Спрашивала ли она, почему мы ее не спасаем? Я понимала, что в ее смерти нет моей вины, но времени на размышления было слишком много, поэтому я все больше и больше начинала винить себя. А она? Вдруг там, в другой жизни, она обижена на меня?
– Мамочка, мамочка… – прошептала я в ночную мглу. – Если ты слышишь меня, пожалуйста, расскажи Чарльзу Себастьяну, что я жива. И что мы обязательно найдем друг друга. Скажи, что я по-настоящему верю в него – как ты верила в меня. Как твой отец верил в тебя.
Я поежилась, стряхивая сомнения. Услышала меня мама или нет, мне стало легче только от того, что я проговорила нужные слова вслух на фоне шумного моря. Лучше бы мы так сильно не опекали Чарльза Себастьяна. Лучше бы я была самой обычной мышкой, которая легко забывает умерших сородичей, как у нас принято. Так было бы гораздо лучше. Но и поводов выжить у меня тогда было бы меньше.
Я резко открыла глаза. А если Чарльз Себастьян забудет меня? Ужасная мысль овладела мной, но быстро отступила. Он никогда меня не забудет. А я не забуду его. Никогда.
На шлюпке всегда бодрствовал кто-то из моряков, а иногда на вахте оставались двое: нужно было поворачивать изодранный парус, чтобы хоть как-то уловить ветер. Весло было одно и пользы приносило мало, а капитан начинал дико орать, если шлюпка отклонялась от указанного им курса. В очередной раз Тембе взялся чинить парус.
– Да свяжи ты эти лохмотья друг с другом, – посоветовала ему Лучия. – Хоть дальше рваться перестанет.
Ни иголки, ни нитки, чтобы нормально зашить ткань, у них не было. А я смотрела на лохмотья парусины и думала, как бы мне для гнезда пригодился хоть один маленький кусочек.
– Когда мы будем есть? – взвыл Танука.
Лучия приказала ему перестать ныть из-за сестры, поэтому он выбрал другой повод для тоски. Своим вопросом мальчишка нарушил все нормы приличия, потому что в такой компании он вообще не имел права открывать рот, пока к нему не обратятся.
Капитан, Лучия и Тембе одновременно повернулись к Тануке, одним только взглядом приказывая ему замолчать. Тот пристыженно сжался. Даже из своего укрытия я слышала, как у него урчит от голода живот. Мальчишка и так был худоват, а до конца путешествия совсем отощает. Он прижал ладонь к щеке – похоже, она опухла еще сильнее.
Капитан вглядывался то в море, то в какой-то прибор, который показывал, где мы находимся, как я думала.
– Сбились с курса! – рявкнул он так, что все вздрогнули, потом схватился за парус и принялся его поворачивать, попутно адресуя членам команды грязные ругательства.
Лучия и бровью не повела, только спросила:
– Сколько мы прошли, капитан?
– Пять морских миль. Максимум семь. Плетемся как черепахи.
Я не разбиралась в расстояниях, а вот Чарльз Себастьян хорошо их понимал, зато я слышала, как матрос на корабле сказал, что до Кингсленда восемьдесят миль. «Восемьдесят» казалось намного больше, чем «пять». Отсюда и нечего надеяться увидеть сушу. Вокруг только вода. А мы еле-еле двигаемся. Ну, или мне так кажется из моего ящика.
– Сегодня нам надо хоть что-то поесть, – шепотом сказала Лучия капитану.
Поразмыслив немного, капитан смягчился:
– Поваренок! Где список провианта? – рявкнул он Тануке.
– У меня нет… нет списка, – промямлил тот в ответ.
Капитан уставился на него:
– Ты вообще ничему у кока не научился?
– Карандаша нет…
– Реши проблему по-другому! – Капитан перешел на крик. – Чем мы располагаем? Заучи этот список!