На партию Уолсингема поработали и козни иезуитов, и бесконечные заговоры в пользу Марии Стюарт, которых ведомство Уолсингема разоблачило, как поговаривали лондонские острословы, «на два более, чем их было в природе!», и неудачи нидерландских союзников Англии... Даже лорд-казначей, новоиспечённый лорд Берли, теперь остерегался открыто выступать против военной партии...
Открытию военных действий, не таясь, сопротивлялись только именитые купцы из Сити — точнее, те из них, которые участвовали или, по крайней мере, «имели интересы» в торговле с Испанией. Но в январе 1576 года в испанском порту был захвачен английский торговый корабль. Груз был конфискован, а команда брошена в застенки инквизиции. И принадлежало то судно не какому-нибудь малоизвестному купчику, нет! Судовладельцем был Томас Осборн, один из богатейших людей Англии, заместитель главы лондонской купеческой корпорации, первый вице-президент столичной биржи. Тут уж возмутилось всё купечество — что же получается? Никто не застрахован от инквизиции? А мистер Уолсингем дал сэру Томасу Грэшему, главе купеческого сословия королевства, полные заверения в том, что ни один человек на борту захваченного испанцами корабля не выполнял никакого задания секретной службы.
Считая уж теперь-то (наконец!) скорую войну с Испанией неизбежной, Уолсингем предложил Её Величеству отправить серьёзную морскую экспедицию для ударов по наиболее чувствительным местам испанской державы. Королева не возражала... При условии, что у Уолсингема в запасе имеется подходящая кандидатура на пост главы экспедиции. Уолсингем, ни минуты не колеблясь, сказал, что есть: таким человеком является прибывший из Ирландии пару месяцев назад мистер Фрэнсис Дрейк.
— Я его помню! — живо отозвалась Её Величество. — Да, он вполне подойдёт.
...Как это обычно делалось в той стране, в том веке, для финансирования экспедиции был создан «синдикат» (если уж быть точным — это было «товарищество с ограниченной ответственностью», ибо паи, хотя и использовались вместе, как единая сумма, не сливались, и возможные убытки каждый пайщик покрывал только в пределах вложенного пая) в составе, поначалу таком: мистер Ф. Уолсингем, граф Р. Лейстер, капитан лейб-гвардии Кр. Хеттон, лорд-адмирал Дж. Винтёр, братья Хоукинзы и сам Дрейк.
Подготовка к экспедиции началась в феврале того же, семьдесят шестого, года. Первый год заняла невидимая сторона этой многосложной работы: изучение карты, обработка вариантов маршрута, уточнение списков запасов, потребных в плавании, которое не один год продлится...
Тогда же была начата — и это было немаловажной частью плана — продуманная разработка широких мероприятий по дезинформации. «Испанцы не могут не прослышать о подготовке экспедиции такого размаха. Отлично. Они услышат столько, что головы вспухнут и полопаются!» — без улыбки, зловеще полыхая глазами из глубоких прямоугольных глазниц, сказал Уолсингем. И началось...
Дезинформация была многослойной и запускалась неодновременно. Источники утечки информации отбирал лично глава «Сикрет Интеллидженс Сервис», с точно рассчитанной разницей в степени достоверности.
Так, одну из стартовых версий разбалтывала по кабакам уборщица из штаб-квартиры лорда-адмирала.
Вторая версия пошла по тем кругам, куда еле-еле доходили смутные, искажённые отзвуки первой версии. Её — уже в светских гостиных — пускал в обращение непостижимо томный красивый молодой человек, по легенде младший сын лорда Бичема: проигрался и вынужден был, после скандала в семье, поступить на службу. На самом-то деле парень был клерком из конторы братьев Хоукинзов и был сыном герцога и гувернантки-француженки. Парень клял «дурацкие законы Англии», обрёкшие его на нищету, — и был, не без хлопот, завербован испанским резидентом в Лондоне. Брал он за свою информацию исключительно дорого, да ещё всячески поносил при встречах «испанских мракобесов»! Так что можно было верить... Третью версию разработали сами испанцы по намёкам, подготовленным в ведомстве Уолсингема и «неосторожно» оброненным командующим лейб-гвардией, блистательным сэром Кристофером Хеттоном в приёмной Её Величества, в присутствии нового испанского посла, слабого глазами, но великолепно слышащего дона Бернардино де Мендоса. А де Мендоса, бывший до Лондона послом в Париже, слыл в Эскориале серьёзным аналитиком — и версию из разрозненных намёков сэра Кристофера он успел выстроить ещё в карете, по дороге с приёма. И наутро её уж зашифровали и с нарочным отправили в Мадрид...
Ну и так далее, и тому подобное... Впрочем, следовать за подручными мистера Уолсингема хотя и увлекательно, — боюсь, что это отняло бы слишком много места и вынудило нас познакомиться со слишком большим количеством лиц, ни малейшего отношения не имеющих к судьбам Тэдди Зуйоффа и Фрэнсиса Дрейка...