ДИКАРИ
Питер — город северный, но так уж получилось, что вообще-то, я в северных морях редко плавал — все больше в южных. Хотя несколько раз пришлось мне побывать и в северных морях, и воспоминания об этих рейсах у меня сохранились, мягко говоря, не самые приятные. Правда, еще до развала нашего Парахетства, когда хоть какой-то порядок сохранялся, все это можно было выносить, потому что нам старались создать условия для нормальной работы. А вот в последний раз, когда мы из Питера выходили, был еще сентябрь, довольно тепло, и одет я был достаточно легко. Ну я, конечно, прихватил с собой пару свитеров и шерстяные носки, точнее, мне их маманя всучила, и шапочку вязаную, менингитку. Вышли мы в море. Пока в Балтике шли, еще ничего — ветерок, конечно, и температура где-то около нуля, а так вполне терпимо, я в одном бушлате, даже свитер не надеваю, и так нормально. А на следующее утро просыпаюсь, выхожу на палубу и вижу — все снасти обледенели, ветер в них свищет, и метет такую снежную крупу, что я и минуты там не выдержал и сразу же пошел свитер и носки на себя надевать. Но это мне не сильно помогло, потому что, как оказалось, на судне отопление не работало — вышло из строя, а старпом перед выходом забыл его починить по причине что ни на есть самой тривиальной: нажрался и лежал в бессознательном состоянии у себя в каюте на койке. Вся команда ходит и матерится, ну и пьют, естественно, как же иначе тут согреешься, ведь даже с горячей водой, оказалось, проблемы, и чайку не вскипятить, и не помыться. Откроешь кран — а оттуда ледяная вода течет. Я попытался со старпомом на эту тему поговорить, а он меня заплетающимся языком на три советских буквы послал и ушел в свою каюту дальше квасить. Я честно говоря, такого не ожидал, хотя и знал, что сейчас законов никаких нет, полная анархия, и жаловаться некому, так что говори сколько хочешь — никого ничем не прошибешь. Короче говоря, я весь рейс спал, не раздеваясь — в тулупе и в валенках, которые мне боцманман выдал — у меня в каюте, кстати, было минус пять градусов, и утром у меня изо рта шел пар. Некоторые наши бойцы спали по двое — кто с кем, кто со старыми друзьями, корешами, так сказать, ну а кто — уже безо всякого выбора, лишь бы от холода не околеть, просто во имя жизни на земле. Но я не хотел до такого опускаться, я предпочитал терпеть и спал в одиночестве.
Так что, сами понимаете, как я был рад, когда через некоторое время мне из нашей конторы позвонили и предложили рейс — в Африку, да еще в качестве старпома. Я обрадовался, потому что мне уже было просто достаточно одного сознания того, что в Африке всегда тепло.
Пришел я на судно, познакомился с капитаном, с командой — все в порядке, все трезвые, в отглаженной форме, и на судне чисто, во всяком случае, чище, чем обычно. Ну, думаю, хоть на этот раз мне повезло. И в рейсе никто особо не пил, не то чтобы все были трезвые как стекло, но вежливые и друг с другом приветливо разговаривали. Просто такой коллектив подобрался, ведь, в сущности, очень многое от капитана зависит. И кормили сносно, кок был просто на высоте, и убирали в каютах регулярно, и даже кино крутили раз в неделю. Судно шло под либерийским «флагом», а везли мы контейнеры с автомобилями «Жигули». Погода тоже поначалу стояла просто замечательная — на небе ни облачка, в общем, не рейс, а заграничный круиз.