Морские разбойники
Рассказ Уэльса
I
Haploteuthis Ferox — громадное головоногое животное, обитающее на больших глубинах, было известно зоологам только по трупам и по отдельным частям его тела, изредка находимым на берегах океанов или во внутренностях китов и кашалотов.
Так, в 1895 году, принц Монакский, катаясь на своей яхте, наткнулся на кашалота, раненного каким-то китобоем и околевшего в виду яхты. Во время агонии кашалот этот выбросил множество каких-то больших предметов, которые принцу удалось выловить из моря и которые оказались остатками головоногих животных, неизвестных до того времени науке. В числе их был, между прочим, и Haploteuthis Ferox.
Вплоть до необыкновенного приключения в Сидмауте, о котором я хочу рассказать, никто никогда не видывал этого ужасного чудовища живым, и зоологи не знают ни его привычек, ни его образа жизни, а потому и не могут объяснить причин его появления на берегах Англии. Как бы то ни было, но его на этих берегах видели.
Единственным человеком, видевшим Haploteuthis (по крайней мере, единственным оставшимся в живых, так как целый ряд несчастных приключений на море, у берегов Корнваля и Девона, в мае 1897 года, был, весьма вероятно, обусловлен именно этими чудовищами), был некто Файсон, чайный торговец на покое, остановившийся в Сидмаутской гостинице.
Однажды вечером он прогуливался по скалистой тропинке, между Сидмаутом и Лядрамским заливом. Берег на этом пространстве очень высок, но в одном его месте проделано нечто вроде лестницы, спускающейся к морю. Находясь как раз около этой лестницы во время отлива, Файсон увидал вдали нечто розоватое, движущееся и блестевшее на солнце, принятое им сначала за группу птиц, которые возились над какой-нибудь падалью. Происходило это довольно далеко, среди больших камней и луж, оставшихся после прилива, да, кроме того, и солнце светило прямо в глаза Файсона.
Присмотревшись внимательнее, он увидал, что ошибся. Птицы были там, правда — преимущественно чайки, — но они кружились в воздухе, как бы не смея опуститься на землю, да и по размерам они казались крошечными в сравнении с тем, что привлекло внимание Файсона, и по цвету не подходили.
Предполагая, что это, может быть, какая-нибудь большая рыба, случайно оставшаяся на берегу при отливе, Файсон решился пойти взглянуть на нее, так как делать ему все равно было нечего. Поэтому он стал спускаться с лестницы, останавливаясь на каждых тридцати футов, чтобы перевести дыхание.
Чем ниже он спускался, тем хуже, конечно, видел занимавший его предмет, хотя и становился к нему ближе: камни и водоросли загораживали горизонт. Благодаря близости, однако же, все-таки можно было различить семь каких-то круглых тел, не то вместе сросшихся, не то разъединенных. Птицы, носившиеся над ними, отчаянно кричали, но спуститься, очевидно, боялись.
Мистер Файсон, сильно заинтересованный, пошел прямо на эту группу, по скользким камням, обросшим водорослями, а для того, чтобы удобнее было идти, снял обувь и засучил панталоны. Такие предосторожности были, пожалуй, и не нужны, но мистеру Файсону доставило удовольствие еще раз почувствовать себя каким-то мальчиком на каникулах. Как бы то ни было, этому пустому обстоятельству он обязан спасением своей жизни.
Шел он совершенно беспечно, так как по берегам Англии не водится никаких животных, которых следовало бы остерегаться. Круглые тела продолжали двигаться, но, только поднявшись на гряду камней, совсем уже близко от того места, где они находились, мистер Файсон вдруг понял, с кем он имеет дело.
На небольшой, ровной площадке, между камнями лежал наполовину объеденный человеческий труп — тот предмет, который издали казался розовым, — а вокруг него, крепко держась за землю щупальцами, сидело семь или восемь животных, похожих с виду на осьминога. Каждое из них было величиной с большую свинью. Голая, гладкая кожа их блестела на солнце; между длинными щупальцами у каждого виднелся роговой клюв и два больших интеллигентных глаза, с любопытством смотревших на Файсона. Ярдах в двенадцати далее, из волн начавшего уже подниматься прилива вылезали еще два таких животных.
Мистер Файсон не только не испугался, но даже и не счел себя находящимся в опасности. Ему казалось, что животные эти, как бы они свирепы и сильны не были, не могут быстро двигаться по земле. Его возмутило их бесцеремонное отношение к человеческому трупу, и потому он стал сначала кричать на них, а потом даже бросил в ближайшего камнем.
Тогда все семеро стали медленно приподниматься на своих щупальцах, с каким-то особенным, мягким звуком отклеивая их от земли. Файсон тотчас сообразил, что оставаться на месте, было бы, пожалуй, рискованно, а потому, попробовав еще раз попугать животных криком и бросанием камней (причем даже бросил свои сапоги), он побежал назад, к берегу. Отбежав ярдов двадцать, он оглянулся посмотреть, далеко ли отстали преследователи. Но каков же был его ужас, когда он увидал, что передний из них касается своими щупальцами того самого камня, на котором Файсон стоял!