Шон Накамура смертельно устал. Дабы не явиться на базу разбитым, ему придется отложить поездку на «Ферму» до утра. Он не мог сказать Ёсимото: «Прости меня за неважный вид». Или просто: «Сумимасэн» – «Прости», что буквально означало «мне нет прощения». Шону было необходимо расслабиться, забыться на несколько часов, отречься от всего на свете. Он часто прибегал к одному приему и сейчас не отказался от него.
Он вышел из душа, по щиколотки утопая в мягком паласе. Насухо вытерся полотенцем и потянулся до хруста в суставах. Надев шорты и майку, которая подчеркнула его сильные грудные мышцы и оставила на виду идеальной формы бицепсы, Шон прихватил с собой старомодную кожаную «визитку». Просунув руку в петлю сумочки, он, игнорируя лифт и телохранителя, следующего за ним, направился к лестнице.
Заняв привычное место в машине, Шон Накамура отдал короткое распоряжение водителю:
– В салон.
Тот понимающе кивнул и взял направление в сторону Центрального Паттайя, где сосредоточена ночная жизнь курорта. На Бич-Род, что идет вдоль берега моря, водитель остановил машину. Сопровождающий Шона вышел и открыл дверцу. Он проводил босса лишь до широкой двери массажного салона.
Шон часто посещал это респектабельное заведение. Ответив кивком на приветствие менеджера, узнавшего постоянного клиента и назвавшего его по имени, он прошел к стойке бара и сел на высокий стул.
– Скотч, – он щелкнул пальцами, подзывая красивую барвумен в длинном серебристом платье.
Он смотрел прямо перед собой, где за прозрачной стеной стойки находился подиум. С подиума ему призывно улыбались девушки в вечерних платьях. Они были молоды, но не школьного возраста; секс со школьницами в Японии настолько популярен, что даже зрелые женщины облачаются в школьную форму.
Этот этап всегда напоминал Шону финальную часть конкурса на почетное звание «Мисс мира». Он не преувеличивал: любая из этих десяти тайских девушек могла дать сто очков вперед самой титулованной красавице, когда-либо примерявшей корону.
Девушки носили номера, приколотые к платьям. Шон снова решал трудную и в то же время простую задачу – кого из девушек подозвать жестом. Все они были профессионалками, тонкости их услуг не различались. Но важно сделать выбор, его могут привлечь совершенно незаметные хотя бы для сегодняшнего вечера детали, будь то просто взгляд, поза, улыбка, прическа, даже место на подиуме – первая, вторая, последняя…
По сути, Шон выбирал из десяти одинаковых и прекрасных фарфоровых кукол, одна из которых оживет, едва прикоснется к его телу, и загорится, когда он в свою очередь коснется ее. Трудная задача. Но она являлась неотъемлемой частью всего действия и также приносила удовлетворение. С одной стороны, он покупал услуги девушки, с другой – одалживал ее тело, и для Шона это не означало одно и то же.
Совершенно неожиданно он вдруг мысленно перенесся на «Ферму», где увидел Ёсимото. Как и любой японец, Шон баловал своего ребенка и относился к нему, как к «драгоценному подарку Неба». Но с одним «европейским» отличием: он поощрял старания Ёсимото повзрослеть. Это несмотря на то, что относился к нему как к сокровищу и, как и подобает, хранил свое сокровище в укромном месте. Пусть не скоро, но настанет тот час, когда Ёси, щелкнув пальцами, подзовет менеджера салона, сделает свой выбор и укажет на ту девушку, что ему понравилась.
Странные, слегка пугающие мысли. Еще и оттого, что Ёсимото предстал в этом баре в возрасте семи лет.
«Нет, я просто устал и жажду ласковых рук… Какую из них выбрать? Каждая покорила свою высоту, знает об этом, но не показывает виду. Интересно, хотят ли они чего-то большего? Уже другого подиума, с теми же номерами, но уже перед другой, строгой и в то же время похотливой аудиторией? Что для них значит испытать зависть или ее оборотную сторону?»
Шон внезапно понял, что отверг бы любую «мисс»…
В основном в этом заведении клиенты заказывали пиво. Шон снова отдал предпочтение шотландскому виски. Поигрывая стаканом и вслушиваясь в перестук ледяных кубиков в крепком напитке, он уже смотрел сквозь девушек и в какой-то миг осознал, что не понимает, зачем он здесь.
Относительно витрины он сидел ближе девушек и видел свое отражение, перекрывшее их лица. Кто-то, он уже не помнил кто, сравнил его с голливудским актером Марком Дакаскосом. Он не стал спорить, действительно находя сходство в гармоничном сочетании японских и европейских черт, и сам же сравнил это с перехлестнутой петлей, похожей на восьмерку…