Выбрать главу

Ранняя самостоятельность ребятишек, а вернее безнадзорность сложилась не потому, что их матерям неохота было заниматься детьми – у них просто на это не было времени. Нюра очень любила своего последнего, беспокоилась о нем, и как только появлялось свободное время, все отдавала ему. Витька тоже любил маму и не отходил от нее, если она не на работе. Ходил с ней и за хлебом в магазин и за водой. Колодец находился рядом с совхозной конторой. Дубовые бревна сруба уходили глубоко вниз, и только эхо произнесенного звука свидетельствовало, что дно у колодца есть. В обеденный перерыв Нюра с сыном отправились за водой. Она с двумя ведрами в одной руке и коромыслом под мышкой шла впереди, а сынишка, как хвостик, плелся за ней. У колодца мама поставила ведра, чтобы набрать в них воды и в это время у магазина подрались собаки. Витька отвернулся и стал смотреть кто победит, а когда повернулся: мамы у колодца не было. Ведра стоят, и коромысло лежит, а мамы нет, и его¸ как молния, пронзила мысль, что она упала в колодец. Он заглянул внутрь, но там было темно. Это его еще больше убедило в своих догадках, и он заревел во весь голос, размазывая кулаками крупные слезы по лицу.

– Что случилось, сынок, – вдруг услышал он родной ласковый голос.

– Почему плачешь? – рука мамы нежно погладила его по выгоревшим стриженым волосам.

– Я заходила в контору на минутку.

Он ничего не ответил, вцепился в юбку и прижался. И на заплаканной его мордочке разливалось ощущение счастья.

Война уже была на последней стадии издыхания. Но она еще не закончилась, и колесо ее по инерции продолжало вращаться. Военные училища функционировали и не прекращали учить и тренировать молодых курсантов. Недалеко от совхоза находился военный аэродром, и воздух над поселком постоянно был наполнен звуками «ревущего зверя». Однажды, ребятишки с увлечением играли в войну, когда над картофельным полем появились два истребителя с красными звездочками на крыльях. К переднему на длинной веревке был привязан огромный туго набитый чем-то мешок, а второй пытался в него попасть из пулемета, выделывая вокруг разные фигуры. Рев мотора, порой, доходил до предела, заглушая трескотню выстрелов, но мишень безмятежно плыла по воздуху. Мальчишки бросили играть в войну и, притихнув, наблюдали «воздушный бой», пока нападающий не перебил веревку. Самолет, освободившись от груза, полетел на аэродром, второй, распаленный боем, растеряно покрутился над полем и двинулся за ним, а мешок, довольный, что над ним перестали издеваться, летел вниз, помахивая концами тряпки на прощанье летчикам, и упал где-то за железной дорогой.

– Давай сбегаем, посмотрим, – предложил кто-то из ребят.

– Далеко.

Искать мишень они не стали, но воздушный спектакль в памяти зрителей остался надолго. Для них – детей совхозных никаких кукольных театров или других детских зрелищ не было, но «кино» в клуб иногда привозили. Первый в жизни Вити кинофильм назывался «Черевички». На большом во всю стену белом экране двигаются люди и разговаривают между собой. Кузнец Вакула летит на чёрте в Петербург за черевичками. Разве можно такое забыть?

Памятное крещение

Осень, в садах уже дозревала смородина, а в лесу – дикая малина. Завтра выходной день.

– Сынок, завтра разбужу тебя пораньше, поедем в город.

– Зачем, мам?

– Мы пойдем в церковь. Надо будет тебя окрестить, ты ведь у меня еще не крещенный.

– А как это – окрестить?

– Ну, помажут тебя, молитвы споют, да я и сама толком не знаю. Прошкины Валя и Вова тоже едут с мамой.

На следующий день они уже в городе Пензе поднимаются вверх по улице, все выше и выше. Наконец, вот она, церковь Митрофановская. Большой каменный трехэтажный дом, с башней наверху, и на ней блестящий крест. Ребятам еще ни разу не приходилось видеть церковь, и было интересно посмотреть, что там внутри. Витя знал, что церковь – это где молятся Богу и помнил слова матери: