К декабрю 1939 года вдоль всего восточного побережья Англии и в Дуврском проливе, а впоследствии также между Гебридскими и Фарерскими островами были установлены многочисленные минные заграждения, поскольку из общего объема экспортируемых и импортируемых Альбионом товаров 67 процентов перевозилось именно через этот район.
Все эти меры в сочетании с применением пусть даже в ограниченном количестве, из-за нехватки миноносцев, кораблей охранения привели к сокращению потерь Великобритании в торговом тоннаже. Лишь в феврале 1940 года немецким субмаринам удалось превысить итоговую цифру первых месяцев войны, потопив 45 кораблей обшей грузоподъемностью 196 566 тонн.
Ресурсы Великобритании и Франции в совокупности превосходили военно-стратегический потенциал гитлеровской Германии, в то время еще не готовой к длительной войне. Однако правительства этих государств не отказались от намерений добиться сговора с Третьим рейхом и направить его агрессию против СССР. Война на Западе, получившая ироническое название «сидячей», или «странной», в сущности представляла собой своеобразное продолжение нацеленной на «умиротворение» агрессора мюнхенской политики. На суше 142 англо-французские дивизии, закрепившись на линии Антверпен — Седан, противостояли 135 немецким дивизиям и вплоть до мая 1940 года не предпринимали никаких попыток перейти в наступление. Верховное командование союзников не пожелало хоть как-нибудь облегчить положение героически сражавшейся Польши и отказалось от плана минирования подходов к Балтийскому морю. На протяжении семи месяцев военные действия на морских просторах сводились в основном к крейсерским операциям и рейдам подводных лодок.
Правящие круги западных держав, за исключением отдельных представителей, никак не желали понять, что агрессивная политика гитлеровской Германии обусловлена несоответствием между достигнутым накануне войны уровнем экономического развития и сферой ее империалистического господства. Так, выступая 23 мая 1939 года перед высшим генералитетом, Гитлер откровенно заявил: «Наш восьмидесятимиллионный народ успешно справился с идеологическими проблемами. На повестке дня теперь решение экономических задач… Это невозможно сделать без вторжения на территорию других государств или захвата чужой собственности». Именно стремление к гегемонии на Европейском континенте, изначально присущее германскому империализму, побудило нацистского диктатора развязать Вторую мировую войну. Оккупационный режим сотрудники ведомства Геббельса лицемерно назвали «новым порядком». Народам Европы он не принес ничего, кроме национального и социального гнета, беспощадного террора, полного бесправия и произвола. Свой вклад в его установление внесли и немецкие подводники.
Как и в Первую мировую войну, пропагандистская шумиха, устроенная в связи с достижениями наиболее отличившихся подводников, была использована для разжигания военного психоза и пробуждения у командиров и экипажей остальных субмарин наступательного духа. От них требовали «добиться наивысших показателей». «Рекордсменов», как правило, награждали Рыцарским крестом.
Первым рекордную цифру в 100 000 тонн превысил капитан-лейтенант Шульце. За ним последовали Хартман и Ролльман. Кавалеры Рыцарского креста по традиции принадлежали к «элите нации» и уже поэтому резко выделялись среди остальной откровенно презираемой нацистскими идеологами «людской массы». Но можно ли говорить о «доблестных рыцарях-подводниках», когда этот крест был также вручен Лемпу?
Ради получения одной из высших наград рейха командиры субмарин не щадили ни себя, ни подчиненных. Зачастую они доводили их до полного изнеможения. Ведь вахту приходилось нести и в лютый холод и в сильный шторм.
Вахтенный механик перевел пусковой рычаг на полные обороты, взревела корабельная машина, за кормой бешено завертелись лопасти гребного винта, и буксир медленно двинулся вдоль пирса Кильского порта, разламывая ударами корпуса ледяное поле на множество сразу же уносимых в море кусков. Пробившись к одиноко стоявшей у причала субмарине, он подцепил ее и потащил в сторону Хольтенау. На протяжении всего перехода по Северному каналу из-за адского шума, вызванного грохотом раскалывающихся льдин, с лязгом и скрежетом трущихся о борта лодки, и непрерывных гудков буксира члены экипажа совершенно не слышали друг друга и изъяснялись в основном жестами.
На подходе к расположенному в устье Эльбы Брюнсбюттелю лодку заперли в шлюз, потом приподняли и выпустили прямо в открытое море, где на нее немедленно обрушились гигантские волны. Они так круто заваливали субмарину на бок, что порой казалось, будто она уже никогда не вернется в прежнее положение. Форштевень упорно разрубал бурлящие пенистые валы, иногда, как футбольный мяч, швырявшие лодку из стороны в сторону. Термометр показывал десять градусов ниже нуля.