Субмарина с ее конусообразным корпусом своими очертаниями действительно напоминала огромный плавучий гроб.
Приказ хранить молчание
— Приготовиться к отплытию! — распорядился Прин, выслушав доклад старшего помощника, и выстроившиеся в две шеренги на пирсе подводники сразу же забегали как муравьи.
На причале столпилось множество зевак. В основном это были докеры, сотрудники управления порта, зенитчики, офицеры и старшины административной службы, а также матросы с других пришвартовавшихся здесь подлодок. Несмотря на строжайший режим секретности, утром 20 февраля 1941 года на базе в Лориане уже знали, что в море в десятый раз выходит «У-47» под командованием самого «великого» Прина. Именно поэтому высокая девушка с пышной грудью, поправив видневшийся из-под форменного кителя Гитлерюгенда воротничок блузки безупречной белизны, поднесла Прину роскошный букет. Капитан-лейтенант доброжелательно улыбнулся и небрежным жестом приколол один из цветов к петлице длинного, тщательно вычищенного и отутюженного реглана.
Этим людям наблюдение за отходом подлодки от причала вполне заменяло «Вохеншау».[29] Прин демонстративно перебросился репликами с командиром «У-99» Кречмером по прозвищу «Молчаливый Отто». Оба они прекрасно знали, как нужно держаться на публике. На пирсе в Лориане рядом с ними не было капитан-лейтенанта Шепке. Как уже было сказано выше, ранее он командовал использовавшимся в качестве минного заградителя «челноком». На поставленных его субмариной минах подорвалось довольно много кораблей. Наряду с Прином и Кречмером он был третьим немецким подводником, награжденным Дубовыми листьями. Теперь «У-100» под его командованием упорно пробиралась среди громоздящихся друг на друга валов в свою операционную зону в Северной Атлантике. В соответствии с «тактикой волчьей стаи» группа подводных лодок в очередной раз должна была выйти на позиции к западу от Гебридских островов и подобно разъяренным хищникам наброситься на английские конвои.
Последняя радиограмма с борта «У-47» поступила в штаб подводного флота 7 марта. Затем связь с ней оборвалась.
В эти дни в оперативное управление непрерывно поступали короткие радиоимпульсы, содержащие информацию о местонахождении хорошо охраняемых конвоев. Радист «У-70» сообщил о серьезных повреждениях, вызванных взрывами глубинных бомб.
Еще на одной субмарине вышли из строя многочисленные агрегаты, и она была вынуждена оторваться от конвоя. Неожиданно печально известный командир «У-110» капитан-лейтенант Лемп, потопивший в начале войны «Атению», доложил об обнаружении южнее Исландии каравана канадских торговых судов.
После уничтожения огромного и весьма дорогостоящего китобойного траулера «Терье Вилькен» Кречмер также направился к этому конвою. Позднее к нему присоединился Шепке. В очередной раз в ночное небо взвились принявшие форму огненного шара гигантские языки пламени, взлетали облака пара и черного дыма, медленно задирая в воздух нос и корму, переламывались пополам корабли.
В эти часы все офицеры штаба подводного флота пребывали в эйфории, завороженные цифрами потерь британских судов, и вели себя так, будто Англия уже поставлена на колени. Они напрочь забыли об оставшихся без ответа радиограммах командиру «У-47».
17 марта в час ночи «У-99» сообщила в радиоцентр: «Два эсминца — конвой — потопил 50 000 тонн — хайль — Кречмер». Субмарина израсходовала все торпеды, и ее командир собирался вернуться на базу. Больше Кречмер не выходил в эфир.
В операционном зале радиоцентра у дежурных радистов от усталости покраснели глаза. В наушниках постоянно слышались гул, шорох и свист. Остро отточенные карандаши, казалось, сами бегали по бланкам радиограмм, заполняя их столбцами цифр, подрагивающие пальцы не выпускали рукоятки телеграфных ключей.
Около четырех часов утра 17 марта в наушниках застывшего в напряженном ожидании радиста прозвучало несколько невнятных фраз. Затем связь оборвалась и все попытки восстановить ее ни к чему не привели. Старший радист сумел расшифровать только два слова: «Бомбы… бомбы» и сразу же стремглав бросился к дежурному офицеру. Тот немедленно отнес бланк с отчеркнутыми красным карандашом словами Годту. Начальник оперативного управления пробежал глазами квадрат километровой сетки и, заметно нервничая, приказал:
— Кречмеру и Шепке! Немедленно сообщите о своем местонахождении!
Характерно, что Прина он даже не упомянул.