Она облокотилась на кресло и посмотрела прямо на него.
– Ваша жизнь будет спасена, – сказала она, – и, если вы хотите, жизнь юноши!
Мессенджер не мог больше сидеть.
– Сударыня, – проговорил он, стоя перед ней и едва сдерживая гнев, – мы только попросту тратим наше время. Вы очень плохого мнения обо мне, если предполагаете, что я соглашусь на это. Конечно, я отказываюсь!
Он чувствовал, что это была критическая минута. Хотя явно они были одни, но он видел дикие глаза, выглядывавшие из-за решетки в дальнем конце комнаты, даже из дырок на портрете, совсем близко, кто-то смотрел на него. Он не был уверен, что в следующую минуту его не убьют.
Испанка проницательно посмотрела на него и протянула руку к звонку.
– Вы смелый человек! Я действительно должна подумать о вас!
– Когда вы приметесь за это, – сказал Мессенджер, – я советую вам все обдумать. Вы не можете не предполагать, что вы и подобная вам личность были мне неизвестны, и что я не предпринял предосторожностей. Мой друг Джек Уильямс, – он вспомнил историю Кеннера, – к счастью, был знаком с вами в Америке. Я каждый час ожидаю его и 50 человек, и он прежде всего будет меня искать здесь!
Она пожала плечами.
– Джек Уильямс, вы сказали?
– Он самый!
– А, это тот человек, о котором в журналах говорят, как о Джеке Кеннере. Разве он вернется?
– Конечно! И так как он знает немного о вашем прошлом, то могут быть неприятности, если он нас не застанет здесь!
Он сказал это тихо и выразительно, как ему казалось, но женщина, услышав его слова, к его удивлению, не сразу ответила.
Во время наступившего молчания после его слов глубокое дыхание испанцев было слышно ясно. Он отлично знал ее мысли, когда она сидела на своем стуле; на плечах у нее была пелерина, ее хищные глаза видели только картины, которые рисовал ей ее ум. Он знал, что она взвешивала риск, который последует после его смерти, и в то же время обсуждала возможность найти деньги без его помощи. Если бы он был на ее месте, он бы поступил, не колеблясь, более смело, и ни один человек с «Семирамиды» не прожил бы и часа; но он не мог забыть, что она женщина, а женщины более осторожны, чем смелы в каждом действии, в котором они принимают участие. Наконец испанка заговорила, ее слова согласовывались с его предположениями.
– Ну, это было умно с вашей стороны – послать американца в Ферроль. Мне с ним надо свести много счетов, но, mon ami, может быть, он уже на пути в Англию арестован полицией!
– Очень возможно, – возразил Мессенджер, тотчас понявший, в чем дело, – но это нам безразлично; он передаст наши письма другим!
– А другие будут всем рассказывать, что вы на этом берегу с миллионом денег или около того, которые вы спасли от крушения, и вас надо спасти от меня! Какая умная мысль!
– Это не умно, – сказал Мессенджер, пожимая плечами, – но это наш последний шанс: Разве только…
– Что только?
– Если вы нам поможете! Я сделаю вам такое предложение: я заплачу вам треть из всей суммы, спасенной от крушения, если вы дадите ваших людей в наше распоряжение на неделю и на время позволите нам остаться в этом доме. Пожалуйста, обдумайте это спокойно! Если мы будем отстранены, может быть, вы и найдете золото, но, вернее всего, никогда не найдете его. Если же вам удастся это, наши друзья, узнав о нашем отсутствии, немедленно обнародуют все происшедшее, но больше всего будут говорить о вашем участии в этом деле. Обдумайте получше, и вы убедитесь, что весь ваш интерес войти в долю с нами!
– Это все очень хорошо! – воскликнула испанка, – но есть проблемы в ваших доводах. Позвольте мне напомнить вам, что вы можете найти пропажу до восхода солнца! – Думаете ли вы, что мы будем здесь сидеть беззаботно и ждать, сколько вам угодно? Наверное, вы так не думаете, так как не настолько глупы.
– Имея вас соучастницей, – сказал Мессенджер, – я буду рисковать. В противном случае перевес на моей стороне, и тогда я могу посмеяться над вашими попытками!
Он становился смелее, чувствуя ее колебание. Но испанцы все еще стояли за решеткой, и при последних его словах он услышал их ропот. Что касается испанки, то ее спокойное настроение перешло в явный гнев.
– Я еще не начну смеяться, – сказала она, – еще есть время для этого. Я с вами теперь закончила! Завтра я решу, что делать. Но не забудьте, что я предложила вам вашу жизнь и жизнь юноши.
– Или что я требую жизни других! – сказал Мессенджер.
– Вы требуете? – ответила она. – Ха-ха-ха! Я вынуждена буду проучить вас. За всю мою жизнь вы первый человек, который осмеливается спорить со мной в моем собственном доме!..
– Будем надеяться, что я не последний! – воскликнул Мессенджер, который видел, что он выиграл дело!
– Вы дерзкий, – сказала она вставая. – В следующий раз, когда мы встретимся, я приму меры, чтобы вы вели себя лучше!
Сказав это, она ударила по столу два раза своим веером; потом исчезла в стене, которая открылась от прикосновения ее руки. Она исчезла в гневе, но ее угрозы нисколько не тронули Принца, и, к его бесконечному удовольствию, он предвидел минуту, когда конец торга вернет к нему все, что вчера казалось потерянным. С помощью этой женщины он достигнет Южной Америки на глазах всех плавающих броненосцев, с ее же помощью избегнет и ареста.
Его размышления были прерваны внезапным появлением слуги, одетого во все черное, с серебристыми пряжками на башмаках. Мессенджер не заметил, как он подошел, и, посмотрев на решетку, откуда несколько минут назад выглядывали испанцы, никого не увидел. Толпа янычар исчезла, как картины волшебного фонаря, в дальней комнате было темно, только один слуга терпеливо ждал его. Другой человек, может быть, подумал бы при таких обстоятельствах выбраться на свободу, но он был слишком умен. Хотя он не мог видеть, но чувствовал, что много глаз наблюдают за ним; стоило ему поднять руку, как тотчас же его убили бы.
Убежденный в этом, он последовал за лакеем к каменной лестнице и поднимался по ней до тех пор, пока лакей не отворил тяжелую деревянную дверь и указал ему его помещение. Когда он вошел в комнату, дверь за ним заперлась, но веселое приветствие успокоило его, и он был обрадован, что заключен с остальными соучастниками, считавшими его умершим.
XXII
Предостережение
– Ну, как вы расстались с ведьмой в черном платье? – заговорил Берк. – Спрашивала она о моем здоровье?
– К сожалению, нет, – отвечал Принц, – она была слишком занята спором со мной.
– Где негр?
– Здесь, сударь, – закричал Джо из темного угла комнаты, – совсем разбитый, сударь, как будто меня выбросили из окна!
Комната, где беглецы были заперты, находилась наверху одной из башен замка; вся правая сторона ее была открыта. Здесь парапет не более 4 дюймов вышиной служил единственным препятствием кому-нибудь уйти из заключения. Посреди комнаты стоял стол, на котором виднелись бутылки обыкновенного испанского вина вместе с ужином из мяса и хлеба; пол был устлан тростником.
– Чего же хочет от вас эта ведьма? – продолжал Берк.
– Всю сумму взамен свободы для нас четверых. Я считаю это скромным!
Шкипер изумился.
– Весь груз?
– До последнего соверена!
– А что она может сделать с нами?
– Многое! Начать с того, что она может отравить нас!
– Я об этом и не подумал! Что вы отвечали ей?
– Я сказал, что дам ей треть груза взамен ее помощи!
– Вы сделали глупость! Что помешает ей получить эту сумму, потом покончить с нами?
– То, что мне пришло в голову раньше, чем я сделал предложение. Если она примет мои условия, я пошлю вас двух в Ферроль отыскать Кеннера!
– А можно выйти из этой ямы?
– Так же, как из Лондонской тюрьмы, если бы мы попали туда!
– Она узнала о деле из газет, я полагаю?
– Именно, помощник капитана с «Адмирала», как я и думал, уцелел и теперь направил по нашим следам полицию всей Европы!
– Я предвидел это! Вы, должно быть, были слепы, отпустив его!
– Ну что об этом толковать! Давайте лучше заснем!
Сообщники примостились поудобнее на тростнике и постарались заснуть. Негр и Фишер заснули первыми. Сон Мессенджера часто тревожило сознание опасности – не открыла ли испанка золотой клад? Эта хищная волчица ни за что не смирилась бы с оговоренной долей, а постаралась бы завладеть всем золотом.