– Боюсь, будет нелегко!
– У моей страны здесь есть интерес. Ей нужны такие люди, как я. Надо строить плотины, стадионы. А я делаю это достаточно дешево.
– У вас во Франции еще остались родственники?.. Из-за этого?
Севр медленно положил сигару обратно в коробку, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
– Доминика! – прошептал он. – Я похоронил ее там… в песке. Она принадлежит мне. Я построил целый город, имею же я право дать ей могилу.
Жизнь вдребезги
Глава 1
Вот уже несколько часов, как они переругивались, но довольно вяло: движение на шоссе было оживленным. Обгоняя огромный грузовик, Вероника прерывалась посреди фразы, затем, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида, заканчивала свою мысль. И снова умолкала, давая Дювалю возможность ответить. Друг на друга они не смотрели – машина ехала слишком быстро. Им приходилось выкрикивать свои обиды, когда их открытый «триумф» проезжал сквозь грохочущий, продуваемый всеми ветрами туннель. Иногда о ветровое стекло разбивалась букашка, вставляя след, похожий на плевок. Тогда Вероника выключала «дворники», и шоссе расплывалось у них перед глазами. Они замолкали. Оба уже устали, но ссора все еще не была исчерпана. И не будет никогда. Она назревала месяцами…
– Для меня это вопрос принципа, – опять начала она.
Казалось, она обращалась к дороге, к медленно сгущавшимся сумеркам; водители проносившихся мимо грузовиков включили подфарники. Что ж, она права! С болью в сердце Дюваль сознавал, что сам виноват во всем. У него просто дар впутываться в неприятности, как у других бывает дар к живописи или к музыке. Ну почему он выбрал именно эту женщину? Почему?.. От шума и быстрой езды он совсем одурел. Чувствовал себя словно под хмельком. Слова – самые грубые и оскорбительные – вырывались у него помимо воли. Кто же их выдумывал? Только не он. Не такой уж он злой. Хотя как тут не обозлиться…
– Я не вор! – выкрикнул он.
Она рассмеялась и нажала на газ, чтобы обогнать машину, тащившую на прицепе здоровенную лодку. Стрелка спидометра показывала уже больше 140 километров.
– Мог бы и предупредить, – бросила ему Вероника. – Это же само собой разумеется!
– Боже мой, ведь я тебе все время твержу, что не успел!
– Всегда можно позвонить.
– Ах так?.. Говоришь, позвонить? А куда тебе звонить, скажи на милость? Никто не знает, где тебя носит в Париже!
Не удержавшись, он добавил:
– И с кем!..
На сей раз она взглянула ему в лицо.
– Ты это о чем?
– Да о том, что, стоит тебе уехать из Канн, и тебя уже нигде нельзя найти.
– Я тебе изменяю? Ты это хочешь сказать?
– Почему бы и нет?
Она резко притормозила, так что Дювалю пришлось изо всех сил упереться в переднюю панель.
– Что на тебя нашло?
– А ну-ка договаривай, голубчик. Итак, я тебе изменяю.
Машина ехала теперь со скоростью 70 километров в час. До них доносились вечерние шорохи. Вдруг стало очень тепло.
– Ну же, давай! Выкладывай!
Дюваль провел рукой по глазам, по вискам. Спокойно! Главное – спокойно!
– Ведь ты мне разрешила брать деньги с твоего счета?
– При чем здесь это?
– Погоди! Поначалу все твое было моим, а все мое – твоим, так?
– У тебя ничего не было за душой.
– Хорошо, – покорно согласился Дюваль. – Во всяком случае, я имею право брать у тебя деньги. Да или нет?
Она пожала плечами.
– И все-таки, – продолжал он, – ты называешь меня вором. Тогда почему бы и мне не назвать тебя…
– Кем?
– Послушай, Вероника. С меня довольно!.. В четверг я весь день пытался тебе дозвониться. Я хотел поговорить с тобой именно об этом чеке. Звонил до полуночи. Никто не брал трубку. Где ты была?
Их обогнала машина, тащившая на прицепе лодку. Будто пловец, вынырнувший из воды, Дюваль вдруг увидел у себя над головой ее белый корпус, лопасти винта. Вероника включила фары ближнего света. На корме высветились медные буквы: «Лорелея».
– В Париже у меня всегда куча дел, – сказала Вероника.
– Интересно знать, каких!
– Представь себе, я хожу в кино, на выставки, на демонстрацию мод.
Понемногу она прибавляла скорость, так что в ушах у них вновь засвистел ветер.
– Я ведь не такая, как ты. Мне все интересно. Конечно, в Каннах очень красиво, зато в Париже как-то легче дышится.
– Да плевать мне на Канны! Я и приехал-то в Канны только потому, что здесь полно бабенок… таких вот, как ты… которые день-деньской подыхают от безделья. По правде сказать, они здоровее меня, просто им льстит, когда их тискает массажист…