– Собираешься донести на меня в полицию! – догадывается он. – Да кто тебе поверит? Я же сидел рядом, на месте смертника. Даже ремень не пристегнул.
Она до того потрясена, возмущена, выведена из себя, что едва не плачет.
– Я с тобой не останусь! – выкрикивает она.
– Я тебя не держу.
– Я посоветуюсь с адвокатом. Клянусь, ты за это дорого заплатишь!
Он бы сильно удивился, не заговори она о деньгах. Он пристально осматривает ее с головы до ног… Белый костюм от известного кутюрье… Витой золотой браслет… Дорогая сумочка… Она для него куда более чужая, чем туземец с берегов Амазонки.
– Идет, – говорит он. – Разведемся!.. Так будет лучше.
Ситуация проясняется. Вероника понемногу успокаивается. Она знает, что следует предпринять, чтобы получить развод. На секунду она выглядывает наружу. Там рабочие возятся с «триумфом». Она старается говорить потише:
– Так это правда? Ты решил?
– Да.
Она еще колеблется. Он ждет, теперь уже с нетерпением. Сейчас он уже ни о чем не жалеет. Перед ним открывается будущее. Он готов на любые уступки. Лишь бы поскорее покончить с этим!
– Я буду тебе платить алименты, – обещает он, – если дело в этом.
– Алименты? Где уж тебе!
Она добавляет:
– А до развода как мне себя обезопасить?
В недоумении он переспрашивает:
– От чего обезопасить?
– Не придуривайся! Откуда мне знать, что ты еще можешь выкинуть?
– Я? Да чего тебе бояться?..
Ничего она не поняла. И никогда не поймет. Для нее он навсегда останется подлым мелким преступником. У него вырвался презрительный смешок.
– Ясно, – сказал он. – Ты мне не доверяешь.
– Еще бы!
– Так чего же ты хочешь?
– Хочу… чтобы ты подписал документ.
– Чушь какая-то. Объясни, чего тебе надо.
– Чтобы ты написал, что пытался меня убить.
– Ну нет. Ни за что. И не надейся.
Она отступает к двери.
– Я сейчас их позову. Скажу, что ты нарочно испортил колесо, что ты сам мне признался.
Вероника приоткрывает дверь.
– Не двигайся, а то закричу!
– Да на что тебе такая бумага?
– Я положу ее в конверт и оставлю у своего адвоката. Понял зачем? Если ты только вздумаешь…
– «Вскрыть в случае моей смерти!» – сказал он. – Смех, да и только!
Ему уже тошно от этой перепалки. В другое время он бы держался получше. Но ведь он столько перенес! К тому же в каком-то смысле он и правда пытался ее убить. Бесполезно выдумывать отговорки: она вполне могла разбиться вместе с ним.
– Уж не знаю, что ты имеешь против меня, – продолжает она. – Но так мне будет спокойнее. Поставь себя на мое место.
Их послушать, так и впрямь придется вечно ставить себя на их место. А на его место кто-нибудь хоть раз пытался встать? Он подвигает к себе стул. Господи, до чего он измучен. Она отпускает дверь, и та со слабым хлопком закрывается у нее за спиной. Вероника подходит к нему поближе.
– Я прошу тебя черкнуть всего пару строк, – настаивает она. – Имей ты хоть немного совести, ты бы не спорил… Для тебя это даже важнее, чем для меня: ты сейчас в таком состоянии, что сам должен себя остерегаться, бедный Рауль.
– Ради Бога, давай без нотаций.
Он порылся в карманах, вынул блокнот и приготовился писать прямо у себя на колене. Между тем ум его мечется в поисках выхода.
– Знаешь, – говорит он наконец, – эта бумага ничего не будет значить. Стоит только пораскинуть мозгами, и сразу ясно, что тут что-то не так.
Пожав плечами, он добавил:
– Чувствуется, что это все подстроено, продумано заранее, чтобы легче было получить развод. Я тоже пойду к адвокату… прямо завтра. И объясню ему, что написал это признание по твоей просьбе… Любовницы у меня нет, из семьи я не уходил, значит, у нас остается только один повод для развода: гнусные оскорбления да еще жестокое обращение с супругой. Ведь так?
Но она молчит. Не спускает с него глаз, словно ждет какого-то подвоха.
– Что ж, – решает он, – пожалуй, это и впрямь неплохо придумано. Так дело у нас пойдет быстрее. Всю вину я беру на себя… Да ведь мне не привыкать.
И он принимается писать: «Я, нижеподписавшийся Дюваль Рауль, настоящим признаю, что подстроил аварию…»
Она резко обрывает его:
– Нет! Пиши: признаю, что пытался убить свою жену…
– Но это же неправда, – протестует он. – Не пытался я тебя убить…
Он продолжает: «…при следующих обстоятельствах: 6 июля сего года на шоссе А7 автомобиль марки „Триумф“ с номерными знаками 2530 РБ 75, который вела моя жена, остановился вследствие прокола левого заднего колеса…»
Он старается изо всех сил. Подбирает самые обтекаемые выражения, чтобы показать, насколько он беспристрастен и до какой степени все это ему теперь безразлично. Тут же монотонно перечитывает вслух написанное, словно чиновник из какого-нибудь учреждения: