– И пожалуйста, не забудьте залить швы медицинским клеем. Я не хочу, чтобы в их мозг попала морская вода, – еще раз напомнил мужчина ассистенту порядок действия и добавил: – Когда все будет готово, отдайте команду китобоям, пусть готовятся опустить малышей за борт.
– Будет сделано, сэр, – негромко откликнулся подручный, умело и споро работая толстой крючковатой иголкой.
Мужчина взмахнул рукой, молча поблагодарив гарпунеров за работу, и, тяжело ступая, направился в капитанскую рубку.
– Походка у вас, сэр, как у заправского морского волка, – иронично подметил капитан, едва «гринписовец» вошел в ходовую.
– Хорошо хоть не как у проститутки, – хрипло ответил мужчина. – Я бы посмотрел на ваши кренделя после почти четырех часов стояния на карачках. Дайте-ка лучше что-нибудь промочить глотку. Желательно с содержанием спиртного. Проследите, чтобы ваши ребята обошлись с детенышами крайне аккуратно, – обратился «гринписовец» к седовласому начальнику команды китобойцев. – Крошки перешли к сложнейшей операции по трепанации черепа. Опускайте их в воду крайне осторожно.
Моряк молча кивнул и направился руководить подчиненными.
«Гринписовец» между тем тяжело уселся в одно из кресел, достал блокнот, ручку и принялся что-то быстро писать. Окончив, он протянул листок молодому человеку в безукоризненно белоснежном халате и вежливо попросил:
– Сынок, не в службу, а в дружбу: отнеси, пожалуйста, этот листок моему радисту. Пусть отправит в Туле прямо сейчас.
– В Туле? – переспросил ученый, явно не понимая, о чем идет речь.
– Там находится база НАТО по радиоэлектронной разведке и системе раннего оповещения, – устало пояснил мужчина. – Ты просто скажи радисту, он все знает.
– Хорошо, сэр, – молодой ихтиолог принял из его рук сообщение и тоже покинул ходовую рубку.
– Ну, что, капитан, – «гринписовец» получил, наконец, желанную порцию спиртного и слегка расслабился, – какие тут новости, пока я там кочевряжился с этими китенышами?
– Никаких, сэр, – доложил моряк, – но у меня есть несколько вопросов.
– Валяй, кэп, спрашивай, – махнул рукой мужчина.
– Вопрос первый, и самый главный, – начал флотский. – И вам, и мне известно, что, по международным конвенциям, китовый промысел запрещен. Операция заняла не пятнадцать минут, как мне говорили, а если начинать с момента усыпления самца – четыре с половиной часа. Нас наверняка засекли, и отвечать за это, как командиру судна, придется мне.
– За что отвечать? – не понял мужчина, снова передавая капитану опорожненный стакан.
– За охоту на китовых. Вы же знаете, как во всем мире относятся к «дешевым флагам» вроде развевающегося на нашем флагштоке либерийского, – терпеливо пояснил моряк.
– А где же тут охота? – искренне удивился «гринписовец». – Все кашалоты живы и здоровы, через часок-другой они проснутся и благополучно продолжат свои морские забавы. Правда, два детеныша издохли, но это могло произойти вовсе и не по нашей вине. Естественный отбор, так сказать. Если вас где-то и будут встречать для проверки, то на борту вашего танкера они не найдут абсолютно ничего, что указывало бы на китовый промысел. Спасибо, – мужчина вновь принял до половины наполненный стакан. – Я вам скажу больше. Сейчас, после того как юных кашалотиков отпустят обратно, к родителям, мы на всех парах помчимся в натовскую базу в Туле. – Мужчина выпил темную жидкость, достал из кармана пачку «Marlboro», с наслаждением закурил и продолжал поучительный монолог. – Там нас быстренько «разденут», временно снимут всю лишнюю электронику и оставят ваш нефтевоз, так сказать, в первозданном виде, после чего вы добровольно потребуете у международной комиссии, чье подразделение есть и в Гренландии, проверки судна на наличие отходов китового промысла: скажете что в этом квадрате натолкнулись на стадо кашалотов и случайно порезали винтами одного детеныша. Вас проверят, ничего не найдут, и после этого вы снова вернетесь в Туле на «перевооружение». – Он сделал несколько глубоких затяжек, с видимым удовольствием выпуская дым то через ноздри, то в виде колечек, и поинтересовался: – А какой у вас был второй вопрос?
– Вы на него уже ответили, – вежливо сказал капитан. – Я хотел поинтересоваться, как мне вести себя при проверке, и узнать, куда мы дальше будем держать курс.
– Придерживайтесь моей версии, кэп, не занимайтесь никакой самодеятельностью, и все будет в порядке.
– Еще один вопрос, сэр, если позволите. – Капитан понаблюдал, как команда гарпунеров аккуратно втаскивает на стальные решетки-сети полутораметровые туши детенышей кашалотов, и, не дожидаясь разрешения, спросил: – Мне обязательно идти в Туле? Неподалеку, насколько мне известно, существует датская китобойная база. Там наверняка есть международные наблюдатели и представители экологов.
– Отлично! – откликнулся повеселевший от спиртного «гринписовец». – Валяйте на датскую базу. Мне абсолютно все равно. Хоть к черту на рога. Важно, чтобы ваше судно осмотрели как можно скорее и чтобы оно, по возможности быстро, снова стало тем, что оно есть сейчас. Нам с вами, капитан, предстоит еще много таких славных охот. Жаль, что два детеныша погибли, но из пяти – три, не такой уж плохой результат, а, кэп? Три подконтрольных нам детеныша, которые через годик-другой станут сорокатонными орудиями убийства! И передайте сюда бутылку, вы же не бармен, чтобы меня обслуживать.
Гарпунеры осторожно подняли краном ценный китовый груз и стали медленно опускать его в море.
– Сэр, а не будет ли это подозрительным, что мы сначала зайдем в какой-то порт, а уж только потом явимся на досмотр. – Капитан тщательно продумывал и готовил свое алиби. Либерийский флаг, равно как и кипрский, мальтийский или индонезийский, означает почти то же самое, как если бы на флагшток вывесили черное пиратское полотнище. Определить по нему государственную принадлежность невозможно, и Либерия к таким судам не имеет ровно никакого отношения. С капитанами таких полупиратских кораблей никто особо не церемонится, заступаться за них некому. О них попросту забывают и предоставляют самим выпутываться из неприятностей. А за незаконный китовый промысел можно угодить за решетку лет на пятнадцать. Капитан нефтевоза очень мандражировал по этому поводу. – Не вижу логики, – продолжал он, нервно постукивая пальцами по машинному телеграфу, – ведь мы за время стоянки, пусть и короткой, могли избавиться от груза и прийти к экологам уже чистенькими!
– Верно, черт возьми! – согласился «гринписовец». – Если нас засекли, то уж будут вести до конца, и все ваши опасения вполне обоснованны. И потом, не хотелось бы акцентировать связь «Афродиты» с базой НАТО. Кстати, кэп, почему эта ржавая калоша носит такое божественное имя?
– Не знаю, – пожал плечами капитан танкера-челнока, – когда я принял команду, название уже было, а в судовом журнале никаких сведений на этот счет нет. Так как насчет захода в Туле?
– Мы не пойдем в Туле. Гарпунеры уже отпустили детенышей, и их туши, золотистые в лучах заходящего солнца, волны потихоньку относили подальше от борта танкера. Курс – на датскую китобойную базу. – «Гринписовец» грузно поднялся с кресла. – Капитан, – попросил он, – я чертовски устал после операции, пойду прилягу, а вы отдайте распоряжение закрыть от посторонних глаз все системы спутниковой связи, навигации и всего того, чего на этом судне быть по определению не должно.
– А гарпунная пушка?
– Демонтируйте. При подходе к Туле у нас ее снимут с борта.
– Есть, сэр! – по-военному козырнул капитан.
Глава 5
– …для этого на борт нашей субмарины прикомандировываются двое ученых-зоологов, которые и будут фактически руководить операцией, – сидя в каюте большого российского рефрижераторного рыболовецкого судна, Морской Волк передавал своему старпому, верному помощнику и соратнику, капитану III ранга Николаю Даргелю, смысл беседы, которую он имел накануне с начальником ГРУ ВМФ вице-адмиралом Столетовым Виктором Павловичем.