Нам не хотелось высаживать наших пленных на острове, отравленном серными испарениями, и мы решили это сделать на следующем острове Маколей. Предполагалось оставить им провиант и, при проходе мимо ближайшей сигнальной станции, сообщить об их местонахождении новозеландским властям.
В то время, как мы обсуждали этот вопрос, с наблюдательного поста передали, что к северу за островом Маколей виднеется дым.
Срочно была отправлена шлюпка за двумя людьми, оставшимися на острове. На «Моа» были подняты все паруса, и мы понеслись на запад. Пароход стал яснее обозначаться на горизонте и определённо стал нас преследовать. Мы опознали в нем кабельный пароход «Ирис», служивший вспомогательным крейсером. Наш барометр пошел книзу!
Приблизившись на расстояние видимости сигналов, пароход поднял английский военный флаг и какой-то сигнал. Мы, тем не менее, шли прежним курсом со скоростью 10 узлов Начиналось своего рода состязание в скорости. Вдруг заблестела вдали огневая вспышка, воздух огласился свистом, и граната ударилась в воду в непосредственной близости от борта. Безнадежный бой с противником, вооруженным пушками, был бы равносилен безрассудному самоубийству. Мы подняли в последний раз в этой половине земного шара немецкий военный флаг, и вскоре затем наступила горькая минута сдачи врагу.
На пароходе меня встретили люди, одетые в штатское платье, со штыками наперевес. Несмотря на то, что я был в форме, меня подвергли самому тщательному и унизительному обыску. Протестовать было бесполезно. Новозеландцы были, по-видимому, вне себя от радости, что им удалось одержать собственную «морскую победу». Пленение «Моа» было впоследствии торжественно расписано во всех газетах.
Пароход доставил нас в Окленд. На мачте «Моа» поверх немецкого флага развевался английский. «Морская битва у Кермаденских островов» была восторженно отпразднована местными жителями.
В Окленде нас сначала препроводили в городскую тюрьму Маунт Эден. Здесь пришлось просидеть в отдельных камерах около трёх недель, после чего мы были распределены по различным лагерям. Меня и Кирхгейса отправили в форт Жерве на острове Ривере около Литтлтона. Это было самое уединенное место в Новой Зеландии. Отведённое нам помещение отделялось дощатым забором от остального крепостного двора. Над забором была устроена площадка для часового. Кругом и даже сверху всё было обтянуто колючей проволокой, так что постройка производила впечатление настоящей клетки. Наша охрана состояла из 45 человек. Комендантом был майор Лиминг, тасманиец, в высшей степени порядочный человек. Он сам себя чувствовал вроде как бы пленным на этом заброшенном острове и, насколько мог, старался облегчить наше положение. 119 дней, проведенных в этой приморской крепости, были весьма тягостны для нас ― моряков. Видеть постоянно морс перед собой, следить за проходящими парусными судами, которые будили в нас воспоминания о былом плавании на «Морском Чёрте», и быть в то же время заключенным в четырех стенах своей камеры!
После четырех месяцев сидения в крепости нас водворили обратно в лагерь военнопленных на острове Мотуихи. Большинство из наших бывших товарищей по заключению встретили нас с большой радостью. Новому коменданту было запрещено иметь моторную шлюпку. Буксирный пароход «Леди Робертс», который дважды в неделю привозил продовольствие, был вооружен пушкой и воинской командой, чтобы предупредить возможность всякой попытки его захватить. При выходе за пределы лагерной ограды мы должны были отмечаться у караульного начальника и то же самое―при возвращении. В шесть часов все должны были быть налицо в лагере. Вокруг жилых помещений была поставлена высокая изгородь из колючей проволоки. Вокруг лагеря ночью зажигались дуговые фонари.
После заключения перемирия в ноябре 1918 года нас еще четыре месяца продержали пленными в лагере, и только в июле 1919 года я, наконец, вернулся на родину, в Германию.
Судьба остальной команды« Морского Чёрта».
Остается сказать еще несколько слов судьбе команды, оставшейся на острове Мопелиа. Из многочисленных радио, которые удавалось перехватывать, им вскоре стало ясно, что я попался в плен. Они начали тревожиться, чтобы их местопребывание не стало известным, и решили дольше не оставаться на острове. Все энергично принялись за постройку шлюпки. Но при всех стараниях едва ли бы удалось соорудить судно, на котором 58 человек могли долго находиться и море.
Однажды утром в виду острова показался французский парусник. Капитан судна обратил внимание на остов «Морского Чёрта», лежавший на рифе и решил, что на острове находятся моряки, потерпевшие кораблекрушение.
Наши моряки при виде приближающегося парусника пришли в радостное воодушевление. «Вот корабль, который нам сослужит службу!» Теперь нам больше не нужны наши старые скорлупы! Тотчас была снаряжена шлюпка с четырьмя гребцами. Шесть человек, одетых в форменную одежду и вооруженных до зубов, легли на дно шлюпки под банки. Капитан парусника, увидев приближающуюся шлюпку, обрадовался, что он сможет оказать помощь потерпевшим от кораблекрушения, и тотчас поднял французский флаг. Пускай знают, что пришел дружественный корабль, который окажет всяческую помощь! На шлюпке гребли изо всех сил, расстояние быстро сокращалось. Капитан счёл долгом даже прокричать на шлюпку, чтобы гребцы не выбивались из сил, он с судном сам подойдет к ним. На судне спускается трап, чтобы наши могли могли удобнее взойти на борт. Быстро, как кошки, вбегают шесть немецких матросов на палубу. Раздается крик испуга: «Немцы, немцы!.» Матросы на судне поднимают руки вверх. Капитан вне себя от изумления: он француз и вдруг спасает кого?.. Немецких матросов!
― Ну да, капитан, мы немцы, против этого ничего не поделаешь, давно мы уже вас поджидаем. Там, на острове, находятся наши товарищи и еще 27 американских пленных.
― Как? Десант бошей [26]на французском острове? И мы хотели их спасти, за что должны поплатиться теперь нашим кораблем?.
Капитан видит, что роли переменились. Французы высаживаются на остров и должны, в свою очередь, изображать теперь потерпевших от кораблекрушения. Наши переправляются на корабль. «Лютеция», так назывался французский парусник, был переименован в «Фортуну». Лейтенант Клинг принял командование им. Это было прежнее немецкое судно, захваченное французами во время войны. Теперь оно доставляло на острова различные товары французского производства. На нём имелся полный груз различного рода одежды, предметов домашнего обихода, парфюмерии, консервов, различной провизии и т. п.
5-го сентября вечером «Фортуна», приняв всех наших моряков, ушла в море.
1-го октября «Фортуна» стала на якорь у Устричных островов. Был выполнен кое-какой ремонт и принят свежий провиант и вода. При съёмке с якоря судно наскочило на подводную скалу, не обозначенную на карте и получило столь серьезные повреждения, что было приведено в негодность. Нашим морякам пришлось вторично искать себе пристанище.
Островитяне и местные представители чилийского правительства оказали самое радушное гостеприимство. Пришлось прожить здесь четыре месяца. В начале 1918 года на остров зашло первое судно ― чилийская шхуна, доставившая различный груз для населения острова. Капитан шхуны принял команду «Морского Чёрта» и переправил её в Чили, где она оставалась интернированной до конца войны.