Рори понимал, что роль, которую он сыграл в судьбе Сомерледа Макдональда, стала непреодолимой преградой между ним и его маленькой упрямой женой. Он не мог изменить прошлое, да и не хотел. Но до тех пор, пока он не докажет Джоанне, что Сомерлед и в самом деле виновен в этом убийстве, она всегда будет обвинять его, своего мужа, в том, что тот погубил ее деда. И вместо рыцаря в сверкающих доспехах, о котором она всегда мечтала, Рори навсегда останется в ее глазах злобным мстителем.
Он оперся обеими руками о доску камина и уставился на холодные угли невидящим взором. Все это время Рори мечтал, чтобы Джоанна полюбила его так же сильно и беззаветно, как его собственная мать когда-то полюбила его отца. Чтобы в его объятиях она забыла обо всем, отказалась от своей слепой преданности клану Макдональдов, этих предателей, чтобы она стала душой и телом преданной ему одному – смертельному врагу ее соплеменников. С этой целью он из кожи вон лез, чтобы день свадьбы стал для нее настоящим, незабываемым праздником. Он так хотел, чтобы она всегда смотрела на него влюбленными глазами юной девушки, чья головка забита сказками о прекрасных, благородных рыцарях в сверкающих доспехах. И он хотел стать для нее таким рыцарем.
Резко покачав головой, Рори с тяжелым вздохом был вынужден, наконец, признать абсолютную неразумность своих желаний. А он-то ожидал, что прошлой ночью, когда они были так близки, Джоанна скажет ему о своей любви. Наивный дурак!
– Я принесла вам свадебный подарок, лэрд Маклин, – раздался за его спиной голосок Рейни, и Рори обернулся, с удивлением обнаружив, что девочка стоит рядом с ним, а он даже не слышал, как она вошла.
Высокая, тоненькая, немного нескладная, как неуклюжий гусенок, девочка застенчиво протягивала ему крохотную квадратную подушечку изо льна с вышитыми на ней бледно-розовыми и алыми розами.
– Там внутри зашит розмарин, – сказала она.
– А, розмарин для памяти, – сказал он мягко, взяв из рук девочки ее дар. – Спасибо, малышка. Леди Маклин будет очень приятно.
Рейни замахала на него руками:
– Нет, нет, вы не должны показывать это вашей жене!
– Но почему? – озадаченно спросил Рори.
Она несколько мгновений серьезно смотрела на него своими большими загадочными черными глазами, а затем чарующе улыбнулась:
– Это любовный амулет. Вы должны спрятать его под ее подушку, пока она спит. Тогда она вас полюбит всем сердцем.
Он улыбнулся, думая о причудливом воображении и богатой фантазии этой необычной девочки.
– Теперь, я точно знаю, что ты проводишь слишком много времени со своей тетушкой Изабелл. А леди Джоан ты не собираешься дать такой же тайный амулет, чтобы очаровать и меня? – попробовал поддразнить девочку Рори.
Накручивая конец косы на палец, Рейни опять окинула его долгим внимательным взглядом, потом покачала головой:
– В этом нет нужды, милорд. Вы и так глубоко и беззаветно влюблены в свою жену.
Он нахмурился, услышав столь нелепое утверждение:
– Глупости! Да я вовсе и не верю в такую чепуху, как любовь!
Ответ Рори прозвучал гораздо грубее, чем он того бы хотел. Но Рейни только рассмеялась. Ее смех прозвучал звонким, чистым колокольчиком в тишине комнаты, пока она бежала к выходу. Уже открыв дверь, она обернулась и сказала с неожиданной для ребенка проницательностью:
– Вы не верите в любовь? Это ваш ум сопротивляется чувствам. Но ваше сердце и душа уже давно капитулировали. Прислушайтесь к ним, лэрд Маклин. Они вас не обманывают.
Рори в растерянности стоял, глядя на этот чертовски глупый подарок, который держал в руке. Святые небеса! С чего эта странная девочка решила, что он влюблен в свою жену?!
Собравшись уже небрежно швырнуть маленький вышитый квадратик на кушетку, Рори вдруг заколебался. Что, если девочка вернется в музыкальную комнату и обнаружит ее? Ему совсем не хотелось обижать милую, хотя и немного странную девочку таким пренебрежением к ее подарку. Малышка ведь искренне хотела ему помочь, и она наверняка очень чувствительна! И Рори с пренебрежительной усмешкой спрятал любовный амулет в свой поясной споран.
22
За годы участия в самых разных битвах Рори на личном опыте узнал, что выбор времени для решения какой-либо стратегической задачи не просто важен – он может оказаться решающим. День, выбранный для начала осады, сигнал к отступлению, когда битва проиграна, час, когда следует покинуть порт, чтобы не попасть в ледяной шторм, или же решение о начале абордажа при пиратском набеге – везде был нужен точный расчет, никогда не следовало доверять слепому случаю.
И когда он в этот вечер поднимался по лестнице к себе в спальню, он снова и снова оценивал события этого дня, продумывая все до мельчайших деталей и стараясь точно рассчитать время своего появления. При этом на его губах блуждала улыбка предвкушения, как у настоящего молодожена на следующий день после первой брачной ночи.
Как он и ожидал, Джоанна была не способна сердиться слишком долго. Она никогда не встречала жизненные проблемы, запершись одна в своей комнате и лелея свои обиды и горести. Без сомнения, она в достаточной мере насмотрелась на свою кузину Иден с ее вечно надутыми губами и дурным настроением и относилась к такому детскому поведению со здоровым скептицизмом.
Его жена была по своей природе слишком порядочным и добрым человеком, чтобы срывать свой гнев и обиду на добросердечной вдове или ни в чем не повинном ребенке. Да и Алекс проявил себя как безупречный, благородный хозяин, к которому едва ли мог предъявить какие-либо претензии как друг, так и враг. С леди Изабелл у Джоанны также возникло устойчивое перемирие, тем более что эта эксцентричная особа большую часть дня провела в своей комнате, видимо занимаясь какими-нибудь травяными снадобьями и приворотными зельями. Таким образом, Джоанна могла позволить себе только с Рори обращаться так, словно он был жалким, мерзким слизнем, прицепившимся к подолу ее юбки.
Она присоединилась к семье Камерон во время ленча и вела себя при этом подчеркнуто сухо, хотя и вежливо. Вторую часть дня все семейство провело в музыкальной гостиной, и мало-помалу ледяная холодность, с которой она обращалась к Камеронам, начала таять.
Рейни играла на клавесине, Нина на арфе, и через некоторое время Джоанна присоединилась к ним, тронув струны лютни. К изумлению Рори и удовольствию Камеронов, она сыграла и спела ту самую балладу, которую Фергюс Макквистен исполнил на их свадьбе. И когда леди Нина стала хвалить эту прелестную вещь, Джоанна не без гордости поведала, что и музыку и стихи сочинил ее муж в ее честь ко дню их свадьбы.
Рори нахмурился, чувствуя себя очень неуютно из-за преувеличенно восторженных похвал Нины и Рейни. Встретив хитрый взгляд Алекса, он понял, что тот, хорошо зная как самого Рори, так и его братьев, мгновенно догадался, что к чему. Напоминание о том, какого дурака он тогда свалял, пытаясь угодить своей излишне романтически настроенной невесте, больно задело его гордость. Надо было послать к дьяволу все ее дурацкие фантазии. Ему следовало предстать перед ней тем, чем он и был на самом деле: жестким, циничным вождем безземельного клана.
Если Джоанна думала, что ее бесстрастное, почти ледяное обращение со своим мужем погасит его пыл, то она глубоко заблуждалась. Сидя рядом с ней на деревянной скамье с высокой спинкой, Рори от души наслаждался этой близостью, и, пока она перебирала струны лютни, он играл с ее длинными, рассыпанными по плечам локонами. Положив руку на спинку скамьи позади жены, он нежно поглаживал ее шею выше кружевного воротника, скользя пальцем по шелковистой коже. Камероны, да благослови их бог, делали вид, что ничего не замечают, и старательно отводили глаза от молодоженов.
После ужина Джоанна сама себя наказала, рано отправившись спать. Занятый игрой в карты с Алексом, Рори взглянул на нее и вежливо пожелал приятных снов. Однако после этого он постарался побыстрее закончить игру и ленивой походкой, которая, впрочем, никого не обманула, направился вверх по лестнице в их спальню.