– Откуда ты взяла, что я имею дело с русалками?
– Любой ребенок из Макдональдов расскажет тебе о том, что все вожди Маклинов якшаются с морскими нимфами. И что у всех ваших лэрдов есть драконьи хвосты, которые отрубают при рождении, чтобы они могли спрятать их под одеждой. Вот почему утром я сказала, что хочу узнать тебя получше… Я просто хотела убедиться, правда ли это… ну, действительно ли у тебя есть драконий хвост. – Она весело хихикнула. – Оказалось, что у тебя его нет.
– Ты хочешь сказать… что когда ты сегодня утром ласкала меня… когда ты гладила меня… ты пыталась… пыталась найти у меня… – Его лицо озарилось пониманием, он так громко расхохотался, что Джоанна, не удержавшись, скатилась с него. – О боже! Джоанна! – стонал он между приступами оглушительного смеха. – О боже! Я не могу в это поверить!
– Тише ты! – зашипела на него Джоанна. – Ты разбудишь весь дом!
Но он не мог никак остановиться. А она не могла взять в толк, что его так рассмешило. Наконец, рассердившись, она схватила подушку и накрыла ему лицо. Это заставило его умолкнуть.
Он лежал теперь так тихо и неподвижно, что Джоанна даже забеспокоилась, уж не задушилли она его.
– Рори, – прошептала он, поднимая подушку.
Он мгновенно обхватил ее голову руками и притянул к себе, пылко целуя. Но через мгновение он опять начал смеяться. И смеялся, пока слезы не потекли из глаз.
– Я в конце концов рассержусь, – надув губки, сказала Джоанна, – если ты не перестанешь смеяться надо мной.
Он снова притянул ее к себе и поцеловал.
– Любовь моя, голубка моя, – прошептал он ей в висок. – Как же вышло, что мне так необыкновенно повезло?
От этих слов, полных любви и нежности, сердце у Джоанны замерло. Единственным человеком, который так называл ее, был ее дедушка. Нестерпимая боль наполнила ее, сметая все прочие чувства. Она отпрянула и, взглянув в радостное, полное любви лицо мужа, почувствовала, как разрывается ее сердце.
Не в состоянии ничего сделать с собой, Джоанна зарыдала. Она бросилась к нему на грудь и, прижавшись щекой к его плечу, произнесла между всхлипами:
– Ох, Рори, милый… ну почему, почему это должен был быть именно ты!
Потрясенный такой сменой настроения, Рори обнял жену, прижал ее к себе, вслушиваясь в ее раздирающие душу рыдания. Он потянулся за покрывалом, закутываясь в него вместе с ней, и попытался подавить ь себе раздражающее чувство разочарования. Он так надеялся, что сегодня ночью его жена скажет ему о своей любви. А вместо этого она безутешно рыдает из-за того, что он, Рори Маклин, стал ее мужем.
Ранним утром Рори и Алекс сидели на кухне и ели овсяную кашу и ячменные лепешки с маслом. Погода обещала быть ясной, и они собрались объехать поля и другие хозяйственные угодья. Как новому лэрду Кинлохлевена, Рори необходимо было познакомиться с ежедневными хозяйственными делами, которые ждали его в новом поместье: посевом и посадкой, уборкой урожая и заготовкой сена, так же как и с основами выращивания длинношерстных шотландских коров. Перед тем как отправиться в путь, он собирался подняться к себе в комнату, чтобы захватить оружие и проверить, как там его жена, которую он оставил мирно спящей посреди того хаоса, который они учинили прошлой ночью.
Внезапно дверь в соседний холл со стуком распахнулась. Оба лэрда обернулись и с удивлением обнаружили Годфри Макдональда, который наставил меч на Малкольма, управляющего Арханкери. В тот же миг за ними показался огромный воин из Макдональдов, зажавший своей огромной ручищей Рейни, к горлу которой он приставил кинжал. Девочка была бледна, но мужественно сохраняла спокойствие.
– Из-извините меня, милорд, – пробормотал Малкольм. – Они сказали мне, что являются родственниками леди Джоанны и приехали, чтобы поздравить жениха и невесту.
Сжав кулаки, Алекс в бессильной ярости уставился на огромного воина Макдональда. Как и Рори, он не успел взять оружие.
– Убери свои лапы от моей племянницы, ты, мерзкий ублюдок! – приказал он.
Годфри презрительно фыркнул, его маленькие глазки-бусинки засверкали на толстощеком лице.
– Мы никому не причиним вреда, – заявил он, – пока вы все будете вести себя разумно. Леди Камерон и девчонка станут залогом вашего хорошего поведения. Но если кто-нибудь из вас попытается сопротивляться, то они станут первыми жертвами. – Концом кинжала он махнул в сторону двери. – А теперь, джентльмены, не присоединиться ли нам к дамам?
Когда они все вышли в главный холл, то обнаружили в дальнем конце Нину, окруженную пятью воинами Макдональдов. Рори немного замешкался, оглядывая огромный зал с высокими потолками и лестницей, ведущей к покоям на втором этаже.
Эндрю стоял возле большого очага в компании жирного монаха из ордена францисканцев. В карих глазах юноши застыло беспокойство. Казалось, этот хорошенький мальчик больше уже не горел желанием жениться на своей кузине. Ночь, проведенная с разбойниками, и последующие затем неприятности, видимо, окончательно погасили его пыл.
Вместе с разоруженными людьми Камерона здесь же, в зале, находились слуги. Солдаты Макдональдов окружили их, согнав всех в кучу. Одна из женщин тихо плакала, и это был единственный звук, который раздавался в огромном зале, если не считать шороха их шагов по полу, засыпанному сухим тростником. Изабелл стояла чуть в стороне под охраной двоих мужчин. Джоанны нигде не было видно.
Рори едва сдерживался, чтобы не броситься на неуклюжего кретина и вырвать у него меч. Пока он знал, что Джоанна в безопасности, он не мог позволить себе опрометчивые поступки.
Оставшиеся Макдональды с мечами и кинжалами окружили Рори и оттеснили его от Камерона. Они заставили его пройти в центр зала, и Рори позволил им поставить себя на колени. Пять мечей замерли в дюйме от его головы.
Сверху с галереи послышался какой-то шум, все подняли головы. Эвин тащил за руку упирающуюся Джоанну. Она была босиком, в ночной рубашке, с рассыпавшимися по плечам, спутанными после сна волосами. Отсюда, снизу, было не слышно, о чем они говорили, но по сердитым голосам было ясно, что они отчаянно спорили.
Пытаясь вырвать руку из железной хватки своего кузена, Джоанна кричала:
– Отпусти меня сейчас же! Как вы посмели врываться в этот дом!
Жесткий взгляд Эвина не упустил ни смятой ночной рубашки, ни припухлых губ, ни спутанных волос. С откровенным презрением он сказал:
– Мы скоро уедем отсюда, девушка. Как только ты подпишешь бумаги, необходимые для аннулирования вашего брака.
– Ты сошел с ума! – фыркнула Джоанна. – О каком аннулировании может идти речь?
– Основания всегда можно найти, если девушка достаточно сообразительна.
Джоанна от удивления открыла рот и растерянно посмотрела на него:
– И какая же это может быть причина?
– Мужская слабость.
– Но это же ложь! – прошипела она возмущенно.
Но Годфри все и так уже понял. Он нашел ее спящей в постели, и у него не оставалось никаких сомнений в том, чем в этой постели занимались. Вся комната была засыпана яблоками, апельсинами, орехами и цветами, а также предметами одежды, валяющимися в самых неожиданных местах. Остывшая ванна с мыльной водой, поваленная ширма рядом. Меч и кинжал ее мужа, лежащие там же, возле валяющейся скамейки. Рядом лежала меховая накидка, на которой они сидели ночью, греясь возле горящего камина, когда он расчесывал ей волосы, чтобы они лучше высохли.
– Это ложь! – повторила она. – И ты это прекрасно знаешь!
Эвин повернулся, закрывая собой Джоанну так, чтобы из нижнего холла была видна только его спина. Он понизил голос, чтобы быть уверенным в том, что люди, стоящие внизу, его не слышат.
– Ты поклянешься перед богом и людьми, Джоанна, что Маклин – импотент, – сказал он со зловещей улыбкой. – Я привез с собой священника и все бумаги. И твои соплеменники станут свидетелями твоей клятвы.
Она отшатнулась от него с отвращением:
– Я никогда не произнесу подобную ложь. Никогда! Это же будет богохульство!