Мужской бас загудел:
— Балалайкин в конторе! Он звонит в милицию, зовет подмогу.
Несколько человек отделились от толпы и побежали в контору. Скоро из раскрытого окна второго этажа закричали:
— Братцы! Нас арестовали. Помогите!
И тогда люди хлынули в контору. Там возникла возня, командир омоновцев что–то кричал своим подчиненным, но их смяли и несколько человек ворвались в кабинет директора. Балалайкин выбежал в коридор, а отсюда на улицу, но не успел добежать до своей машины, его схватили рабочие и столкнули в воду фонтанного бассейна, с минуту он там барахтался, а потом вылез и побежал прочь от завода.
Предрассветные сумерки скрыли беглеца, а изумленная толпа еще с минуту хранила молчание, а потом кто–то сказал:
— Арона вроде бы не зашибли, однако пужанули крепко.
Это был момент, когда толпа вдруг затихла, точно ей бросили кусок мяса.
Люди стали расходиться.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мара — «…блазн, морок, морока, наваждение… воздух, за сотни верст, напитывается дымом, чадом, гарью; солнце стоит мутным багровым шаром, травы блекнут, из болот подымаются вредные испарения…»
Вл. Даль
Ну, а директор завода Петр Петрович Барсов, его жена и дочка, и весь экипаж самолета… Что же с ним приключилось?..
С бетонной полосы Петербургского аэропорта взлетел необычный самолет: короткий и пузатый с развернутыми назад крыльями, словно это был майский жук, дуновением ветра поднятый в высоту и устремившийся к сиявшим в глубине ночного неба звездам.
Самолет взял курс на одну из стран Ближнего Востока. В пилотской кабине сидели Петр Петрович и его супруга Елена Ивановна. К рычагам управления они не притрагивались и никаких педалей не нажимали: самолет летел на автопилоте и режим полета задавался компьютером, слабые лампочки которого едва мерцали на приборной панели.
В кабину летчиков заглянул мужчина лет тридцати, смуглый, кудрявый с большими выпуклыми глазами и короткими усиками. На дурном русском языке театрально проговорил:
— Господа! Мы делал ресторан!..
Он был араб, и его звали Зураб Асламбек, но в России он представлялся Захаром Андреевичем.
Летчики повернулись к нему, благодарно улыбнулись и вышли из кабины. В первом салоне был накрыт стол. За ним кроме Зураба, точно голубки, сидели два юных существа: Руслан и Маша, дочь Барсовых. Руслан еще недавно царил в спорте, бил европейские и мировые рекорды по прыжкам в воду, дважды завоевывал золотые медали на олимпийских играх, но во время последнего прыжка на олимпиаде в Австралии, где он «выписал» поразивший всех каскад вензелей и воткнулся в воду точно гвоздь, не подняв и малой волны и не вспучив за собой брызги… Он затем взошел на пьедестал олимпийского чемпиона, но в позвоночнике чувствовал боль, которая и не нарастала и не проходила. Домой вернулся со второй медалью олимпийского чемпиона, но и боль в спине противная, ноющая оставалась в память об этой медали. В те же месяцы он заканчивал Военно–механический институт, а, закончив его, пришел к Барсову, попросился на работу. Барсов встретил его как сына, — он любил спорт, с гордостью следил за победами земляка–ленинградца и был рад, что Руслан будет у них трудиться. Положил ему руку на плечо, сказал:
— Это хорошо, Руслан, что ты пришел к нам, и я тебя зачислю в конструкторское бюро, да только зарплату–то мы людям уж третий месяц не платим. Черные силы коршуньем набросились на наш завод, рвут его на части, а уникальное оборудование хотят распродать заграничным купцам.
Руслан ответил:
— Слышал я про ваши беды, потому и прошусь именно к вам. Побороться я хочу с теми, кто завод разрушает. Не верю, что они настолько уж сильны, что и сделать с ними ничего нельзя.
Долго смотрел директор в глаза этого юного могучего человека, вспоминал все мыслимые и немыслимые рекорды Руслана, и вдруг впервые пришла ему в голову мысль: а ведь русских–то победить нельзя. Попробуй, одолей вот такого.
А Руслан вынул из кармана чековую книжку и выписал Барсову сто тысяч долларов. Подавая чек, сказал:
— Это вам, Петр Петрович, в ваш личный директорский фонд.
Барсов, устремив на Руслана отечески благодарный взгляд, тихо проговорил:
— Вам такие деньги… за рекорды давали?
— Да, Петр Петрович, теперь за рекорды, особенно мировые, хорошо платят. Другие виллы на Канарах покупают, а я детский дом содержу.
Барсов обнял Руслана и тихо проговорил:
— Спасибо тебе, сынок.
Петр Петрович брал Руслана в командировки, — летал ли он по России, или как вот теперь, за границу. И горячо любимая дочка Машенька и ее взять упросила.