— Толком никто о ней не услышит. И ты тоже. И пусть этот вопрос твой будет последним. Никто не знает моих секретов.
Курицын не открывал своей тайны даже Барсову. Да и нелегко было рассказать об устройстве приставки. В основе ее лежали сложнейшие математические расчеты, ювелирные кружева электронных связей. Приставка способна опускать ракету средней мощности на дно океана и оттуда вздымать смертоносный миллионотонный вал. Эту ракету он вручит только своей армии. И пусть за нее ничего не заплатят, но вооружать будет только своих. Грел у сердца мечту продать такую ракету за большие деньги королю дружественной страны, но это лишь после того, как появится уверенность, что грозная ракета попадет именно в руки такого короля, деньги переведут на счет завода и они с Барсовым получат возможность помочь другим питерским заводам и улучшить жизнь рабочих.
Пап звонил в Москву. Лицо его вдруг оживилось, он бросил трубку и сообщил:
— Сто миллионов долларов! Вы слышите, Курицын? Поезжайте со своим Барсовым и хоть сейчас получайте деньги. Ваш завод включен в бюджет — деньги будете получать регулярно.
Курицын ликовал. Он едва сдерживал радость, но говорил спокойно:
— А мне дайте гарантию, что за океан ракеты не попадут. И в Англию, и во Францию, и в Германию. Только в страны Востока и в наши, славянские.
— Но позвольте! Я не президент и не премьер–министр!.. не могу же…
— Все! Разговор окончен. Поезжайте в Москву и везите гарантии. Иначе приставку к королю не повезу.
Курицын поднялся. В глазах его и во всей фигуре сквозила решительность, которую Кранах знал. Если уж этому человеку что в голову втемяшится — колом не вышибешь. И снова решил действовать своим манером — хитростью и путями обходными.
— Ладно, ладно, — в Москву мне ехать незачем. Я сам напишу гарантию.
Курицын удивился:
— Ты?
— Да, я. Ты думаешь, я человек бесправный, а у меня — должность. Я в Кремле сижу. И попасть ко мне потруднее, чем прежде, когда я сидел в Белом доме.
— Но если ты в Кремле, то зачем же ты здесь?
— Теперь в Смольном моя резиденция. Твоя приставочка — сверхважный заказ правительства. И поручили его лично мне. Я теперь тут и там. В случае нужды — я у вас под руками. Так что… вроде чрезвычайного посла на Северном заводе. Завтра я встречаюсь с Барсовым. Долгий разговор у нас будет.
— Хорошо. Пиши свою гарантию, а мы посмотрим, чего она стоит.
И Курицын стал одеваться. У подъезда Кранаха ждали охрана и роскошный автомобиль. Он повез Папа в гостиницу. Тимофей отправился на завод.
В приемной директора, как всегда, толпилось много народа, возле секретарши, пожилой женщины в строгом сером костюме, сидела Дарья, а подле Дарьи в подобострастной позе стоял Юрий Марголис. Тимофей удивился:
— Банкир? С чего бы нам такая честь? То к нему не пускают, а то сам пожаловал.
И, не дожидаясь ответа, повернулся к Дарье:
— А вы чего тут? Ваше место в цеху.
— Меня позвала Нина Николаевна, — кивнула она на секретаршу директора. — Список надо составлять. На зарплату.
Секретарша вступилась за Дарью:
— А вы, Тимофей Васильевич, не пугайте новенькую сотрудницу. Видите: у нее руки трясутся.
— А так и надо, чтобы тряслись и пугались. Завод у нас военный, и дисциплина должна быть строгая. А будут нарушать — в Чечню отправлю.
Дарья, привыкшая к показной грубости Курицына, его не боялась. Ей только неловко было получать замечания при Юрии Марголисе, который прилип к ней и, по всему было видно, не собирался с ней расставаться. Едва Курицын прошел к директору, банкир снова придвинулся к Дарье:
— Ага! Вы работаете в ракетном? Ну, хорошо, я сегодня загляну к вам в гости.
— Я на службе. Тимофей Васильевич заругается.
— Найдем управу на вашего Тимофея Васильевича.
Но тут Марголиса позвали к директору. Банкир выпрямился и пошел не спеша.
— Деньги поступили на наш счет?
— Поступили. И немалые. Да только тратить их без согласования с нами не положено. Есть Устав банка…
— Сколько денег?
— Много. Но банк свои операции держит в секрете.
Марголис смерил презрительным взглядом Курицына и двух начальников цехов, стоявших у стола директора.
— Хорошо. Мне нужно десять миллионов. Вы можете нам их выдать?
Марголис снова оглядел присутствующих. Заговорил небрежно с чувством превосходства над собеседником: