Капитан-майор словно пропустил мимо ушей мои слова и, прощаясь, убедительно просил предупредить его хотя бы за сутки, чтобы привести все корабли’ и Команды в «праздничный, парадный вид»…
Со стороны эстонских матросов и офицеров мы в ряде случаев видели, безусловно, доброжелательное отношение к нам. Но было бы наивно такое суждение распространять на всех местных жителей. И в этом мы скоро, к сожалению, убедились.
Однажды оконные стекла задребезжали от далеких, но сильных взрывов.
— В гавани, на нефтескладе, большой пожар! — сообщили нам.
Уже сидя в машине, мы с начальником Пубалта П. И. Бельским скоро увидели столбы густого черного дыма, высоко взметнувшиеся над небольшими домиками гаванского района. Сквозь дым временами пробивались яркие длинные языки пламени. Со всех улиц народ валил к гавани, звенели колокола, выли пожарные сирены. Люди, машины — все устремилось на пожар. Резко пахло нефтью, в воздухе носилась сажа.
С мостика штабного корабля «Сибирь», стоявшего в Минной гавани, ясно были видны большие серебристые цистерны, объятые со всех сторон пламенем. Горящая нефть уже растекалась за пределы складов, угрожала кораблям. День, к несчастью, был жаркий и почти штилевой. В дымном воздухе дышалось с трудом. Сложилась очень тяжелая обстановка.
Вызвав все буксиры, я приказал кораблям немедленно покинуть гавань.
Дав все нужные указания, мы отправились к горящим складам с наветренной стороны, где было не так душно’ и куда по тревоге прибывали наши команды. Склады одновременно взорвались в нескольких местах, а не в одном, как бывает при несчастном случае, Было очевидно, что мы имеем дело с явной диверсией. Об этом открыто говорили в толпе, кто с гневом, а кто и с плохо скрытым злорадством.
В борьбе с огнем участвовали все пожарные части города, рабочие с соседнего завода, солдаты и матросы эстонских кораблей. Все они, как и наши люди, действовали героически. Тушением грандиозного пожара энергично и дельно руководил командующий военно-морским флотом Эстонии.
Вскоре на пожар прибыл и военный министр.
— Генерал, — обратился я к нему, — это не совсем дружеское приветствие советскому флоту, только что пришедшему к вам в Таллин.
Министр нахмурился и промямлил:
— Мною приказано немедленно начать следствие; причины взрывов еще неизвестны…
Но пламя, с гулом бушевавшее в разных местах склада, и зловеще разливавшаяся пылающая нефть — говорили сами за себя.
Следствие, конечно, ничего не дало.
Пожар погасили поздно вечером. К счастью, никто из рабочих, солдат и матросов не пострадал.
«Чрезвычайные происшествия» всякого рода повторялись. Видимо, в буржуазно-националистской Эстонии у нас имелось немало скрытых врагов. Было ясно, что уцелевшие в Прибалтике фашистские элементы готовят путч, хотят повернуть колесо истории вспять.
Трудящиеся Эстонии, Латвии и Литвы не желали с этим мириться.
Трудовой народ Эстонии увидел в лице воинов Красной Армии и Краснознаменной Балтики своих друзей и освободителей от фашистско-буржуазного гнета, защитников своей свободы и национальной независимости.
Много волнующих сцен довелось мне в те дни наблюдать на улицах и предприятиях Таллина — цитадели рабочего движения Эстонии. Запомнились бурные, многолюдные рабочие собрания вечером 20 июня. Ораторы требовали создания нового, народного правительства, дружбы с Советским Союзом и решительного выкорчевывания всех враждебных ему элементов из государственного аппарата. А утром 21 июня рабочие Таллина вышли со своих заводов и фабрик и двинулись к центру города.
В пути демонстранты горячо приветствовали советских военнослужащих, с особой теплотой встречали наших краснофлотцев. Делегация рабочих текстильной фабрики «О’Кильчак» вручила командиру отряда моряков приветственное письмо.
Это была грандиозная демонстрация дружбы с Советским Союзом. На ее красных знаменах тысячекратно повторялись боевые лозунги: «Мы требуем правительства, которое честно будет соблюдать заключенный с Советским Союзом договор!», «Мы требуем работы трудящимся, хлеба и свободы!».
С этими требованиями участники 40-тысячного митинга на площади Победы отправились к президентскому дворцу в Кадриорге, а затем к замку Тоомпеа, где освободили находившихся там политзаключенных.
Заняв арсенал, рабочие вооружились. К концу дня у Вышгорода вновь состоялся многолюдный митинг, а в 18 часов 45 минут на старинной башне «Длинный Герман» взвился красный флаг. Клика Пятса была свергнута, эстонский народ одержал историческую победу.