Коммунистическая партия Эстонии, двадцать два года находившаяся в подполье, теперь открыто возглавила движение народных масс, стремившихся идти рука об руку с народами Советского Союза по пути строительства социализма. Под ее руководством трудящиеся Эстонии развернули подготовку к выборам в новую Государственную думу. Долго сдерживаемая активность масс теперь била ключом. Создавались профсоюзы, организации трудящихся, отряды народной самозащиты. Все прогрессивные силы страны объединились в Союз трудового народа Эстонии.
На центральной площади собрались на грандиозный предвыборный митинг рабочие Таллина, солдаты и матросы эстонской армии и флота. Над ними реяли боевые революционные знамена 1905 и 1917 годов, которые долгие годы были спрятаны от полиции.
Выборы в Государственную думу завершились полной победой Союза трудового народа Эстонии, а 21 и 22 июля на ее заседаниях были приняты исторические решения об установлении в республике Советской власти, о вступлении ее в состав Советского Союза, о провозглашении земли собственностью народа, о национализации банков и крупной промышленности.
Группа моряков-балтийцев, выступая на этом историческом заседании, приветствовала Народную думу Эстонии и в ее лице весь эстонский народ. А через несколько дней депутаты Народной думы были гостями у советских подводников.
Свержение буржуазной власти в Эстонии покончило не только с фашистским режимом в стране, но и освободило ее от тяжелого и позорного ига иностранного капитала, принесло эстонскому народу подлинную свободу и независимость.
В том же направлении развивались события и в других республиках Прибалтики — Латвии и Литве, в те же дни восстановивших у себя власть Советов и влившихся в Советский Союз.
В последнее воскресенье июля 1940 года страна наша, как всегда, отмечала День Военно-Морского Флота. На Балтике этот всенародный праздник прошел особо торжественно. Впервые эстонцы увидели на Таллинском рейде мощный Краснознаменный Балтийский флот. С флагами расцвечивания стояли на якорях линкоры, крейсеры, миноносцы, подводные лодки. Их грозные орудия и торпедные аппараты никому не угрожали. Между командами проводились шлюпочные гребные и парусные гонки, а к торжественному обеду на корабли прибыли наши гости — офицеры и матросы эстонского военного флота, быстро подружившиеся с советскими моряками. На линкоре «Марат» старшим из гостей был уже знакомый мне военный министр Эстонии.
На кораблях гремела музыка, десятки шлюпок стартовали у кормы линкора, белые паруса, как чайки, реяли над синью моря. Легкий норд-вест умерял зной и едва колыхал корабельные флаги.
В августе советские республики Прибалтики воссоединились с СССР. Их национальные воинские части влились в войска нового, Прибалтийского особого военного округа, а их военно-морские флоты вошли в Краснознаменный Балтийский флот. Теперь, казалось, можно быть спокойным за «коридор» по Балтийскому морю через Финский залив на Ленинград и за наши северо-западные рубежи. Дальнейшее зависело от того, как мы успеем укрепить наши берега и острова на Балтике Ведь протяженность нашей границы по Балтийскому морю увеличилась на 1740 километров.
У меня побывали германский и французский военно-морские атташе. Они уезжали, ибо их посольства при правительствах Прибалтийских республик отныне ликвидировались. Обоим я давал скромные прощальные завтраки.
Немец был в чине капитана 2 ранга, сухопар, средних лет, малоразговорчив, сдержан. Одет он был безукоризненно, при орденах и шпаге. На мои «скользкие» вопросы отвечал уклончиво, а то и просто молчал, пережевывая сэндвичи.
— Скажите, господин капитан второго ранга, как бы вы реагировали, если бы над вашим соединением появился военный самолет иностранной державы?
Такой «малодипломатический» вопрос после трех-четырех рюмок хорошего советского коньяка задавать было уже можно.
Фон Сандер процедил что-то, вроде «о-о, да-да», холодно улыбнулся, долго вертел рюмку в двух пальцах и, будто подыскивая слова, ответил:
— Я бы точно выполнил указания на этот случай моего старшего начальника…
Ответ был ясен, и переспрашивать не имело смысла. Видимо, мой собеседник хорошо знал указания начальства.
Визит был коротким, расстались мы холодно.
Французский атташе, капитан 1 ранга, явился ко мне в сюртуке, без орденов, но при шпаге. Полный, пожилой мужчина, он был очень приветлив, и, как все французы, любезен, и, конечно, разговорчив. Сидели мы долго, насколько позволяли нормы «дипломатического времени». Живую беседу за завтраком умело поддерживал майор Н. С. Фрумкин. Атташе прямо начал ее с проблем возможной войны.