– Со мной остались два малолетних сына, они не очень обрадуются, что я так быстро забыл об их матери, – попробовал он возражать.
– Со дня ее смерти прошло уже четыре месяца, даже самый любящий отец и муж не может оставаться столько времени без женщины, – снова перевел довод своей жены седовласый Агилив.
– Если не будет твоей свадьбы, не будет и остальных, – резко вмешалась в разговор еще одна старуха, урожденная словенка, ей никакой толмач не понадобился.
Какую власть, однако, имеют у них женщины, недовольно подумал князь. Старейшины молчали, ожидая его ответа. Дарник понял, что деваться ему некуда, – с трудом достигнутая договоренность насчет его «женихов» может вот-вот лопнуть. И так все держится только на том, что он самый известный и почитаемый человек в этих южных степях.
– Есть еще одно важное затруднение, о котором я могу сказать Агиливу только с глазу на глаз, – попросил, все еще не сдаваясь, князь.
По знаку вождя старейшины с женами покинули малую горницу, и они с князем остались одни.
– Так случилось, что у меня совсем не осталось княжеской казны, – без обиняков признался Рыбья Кровь. – Пятнадцать солидов – это сейчас все, что у меня есть.
– Во всем Варагесе не наберется и десяти солидов, – «утешил» его в ответ Агилив.
– А ведь совсем недавно в моей казне было больше двух тысяч солидов, и они никогда не иссякали: одно золото приходило, другое тратилось.
– Ты наш гость, и теперь тебе не надо заботиться об этом.
Дарник принял эту отговорку за простую вежливость гостеприимного хозяина и решил все прояснить до конца:
– Если бы я был один и гостил недолго, тогда можно было и не заботиться. А как посмотрят твои люди на человека, который приводит с собой еще и других нахлебников и требует на них непомерных расходов, ничего не давая взамен? Через неделю они взбунтуются, и будет нехорошо и мне, и тебе.
– Черная дорога не бывает бесконечной, рано или поздно ее сменяет белая дорога. Все, что должно, всегда возвращается.
– Пусть так. Но давай обойдемся хотя бы без этой моей свадьбы, – взмолился Дарник. – Я не смогу даже одарить родню будущей жены.
Агилив молчал, вполне понимая затруднения своего гостя.
– Сделаем так, – решил, наконец, вождь. – В моих кладовых имеется немало красивых вещей, которые много лет лежат без дела. Ты выберешь из них то, что тебе понравится, и расплатишься своими солидами. А после свадьбы я тихонько верну эти монеты тебе. (Дарник сделал протестующее движение.) И не возражай! Когда появится белая дорога, ты мне опять их вернешь. Так будет лучше всего.
– И никто об этом не узнает? – не очень поверил князь.
– Даже моя жена!
Ну что ж, такое заверение выглядело вполне надежным. Это даже в какой-то мере развязывало Дарнику руки на ближайшее будущее.
Вернув за стол старейшин с женами, Агилив поведал им первую часть своего договора с князем – о предоставлении ему своего хранилища для подарков, так как сейчас князю их неоткуда взять. Все нашли такой выход самым лучшим и достойным. Женам старейшин не терпелось узнать, как именно будет проходить сам выбор невесты. Дарник их порядком огорошил:
– Если вы оказываете мне такую честь, то я согласен. Да вот беда: у меня медленное сердце и мне всегда приходится очень долго выбирать себе жену или наложницу. Несколько раз я уже сильно ошибался со своим выбором. Поэтому будет лучше, если вы сами выберете мне жену. Вы мудрые люди, хорошо знаете своих дочерей и внучек. Я приму любой ваш выбор. Только помните, что красоты, скромности и хорошего характера для княжеской жены мало. Выберите так, чтобы и через год, и через десять лет вам за жену гребенского князя было не стыдно…
Рыбья Кровь скромно потупился, внутренне злорадствуя: вот вам! Теперь сами занимайтесь этим тетеревиным токовищем.
Вождь переглянулся со своей женой и старейшинами и получил от них молчаливое согласие.
– Ну что ж, твои слова полны глубокого смысла, как и положено человеку, занимающему столь высокое положение. Мы сделаем, как ты пожелал.
7
Наутро в присутствии всех жителей Варагеса хазарской декархии назначили боевые состязания. Заодно и явившиеся на место ристалища невесты могли присмотреться к своим будущим суженым. Они стояли отдельной цветистой группой человек в пятнадцать, непрерывно переглядываясь, толкаясь и смеясь.
Дарник впервые смог прикинуть общее количество населения городища: примерно семьдесят мужчин, способных носить оружие, в полтора раза больше женщин, стариков человек сорок и больше двух сотен детей и подростков. Судя по девушкам и молодым вдовам, осчастливить они могли не больше тридцати– сорока «женихов». И это все. С одеждой и съестными запасами было проще. Каждая из семей владела двумя-тремя лошадьми и коровами, бараны исчислялись десятками, хватало и свиней с курами. Выделанных овчин, шерстяных тканей, войлока и кож у тервигов тоже имелось с избытком. Необходимо лишь какое-то время, чтобы превратить это в одежду и одеяла для полутора сотен чужаков. Недостаток ощущался лишь в хлебе и крупах, но на это, как раз кстати, были запасы зерна на ромейской биреме.