Взобравшись в ялик, он, изумленный, узнал ту девочку, которая сегодня приходила на мол.
- Ты зачем? - закричал он ей сквозь ветер. - Ты куда?
Ялик взлетел на гребень волны, потом нос его рухнул в пропасть.
- Я к Королькову! - крикнула она ему.
- Держись! - закричал Макар Макарыч, потому что нос ялика полез вверх, и Катя не вывалилась только оттого, что обхватила обеими руками скамейку.
«Неужто она не боится?» - думал он. Он понимал, что надо вернуться на берег и высадить ее. Но пока он удивлялся, колебался, спрашивал, их так далеко отнесло, что низкий берег Песчаной Косы почти исчез из виду. Теперь до катера было не дальше, чем до берега.
- Зачем тебе Корольков? - крикнул Макар Макарыч, наклонив свое мокрое лицо к самому Катиному уху.
- Я знаю, где Манин папа! Он на том берегу… в пещере… где горит огонь!
Макар Макарыч перестал колебаться и решительно кивнул головой.
- Держись крепче! - крикнул он Кате и налег на весла.
То взлетая ввысь, то сваливаясь в пропасть, ялик шел прямо к катеру.
ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД!
В крохотной каюте, озаренной яркой электрической лампочкой, сидел акустик Иванов. Узкое лицо его было сжато наушниками. Он вслушивался в звуки, доносившиеся из морской глубины: не пройдет ли мимо Песчаной Косы подводная лодка?
Вдруг глаза его блеснули.
Корольков, стоявший в дверях каюты, сразу подметил этот блеск.
- Что вы слышите? - спросил он.
Иванов из-за наушников не расслышал голоса Королькова, но догадался, о чем он спрашивает.
- Плеск весел, - ответил Иванов. - Макар Макарыч возвращается.
- А… - сказал Корольков разочарованно.
Впрочем, он давно уже не ждал подводной лодки. Шестую ночь он нетерпеливо вглядывается в лицо Иванова, шестую ночь Иванов слушает. И ничего.
- Все зря, - сказал Корольков.
Иванов, не расслышав его, снял наушники.
- Можете больше наушников не надевать, - сказал Корольков. - Все равно не услышите.
- Как же так, товарищ лейтенант? А вдруг…
- Никакого «вдруг» не будет.
- Но почему же, товарищ лейтенант?
- Потому, что она никогда не проходит мимо Песчаной Косы.
- Но как же она выходит в открытое море?
- Она никогда не выходит в открытое море. Она прячется где-то возле города.
Они долго молча смотрели друг на друга. Катер сильно качало. Они то поднимались, то опускались.
- Этого не может быть, - проговорил Иванов наконец. - Ей негде спрятаться.
- А разве может быть, что она проходит мимо Песчаной Косы и мы ее не слышим?
- Нет, этого тоже не может быть.
Они опять замолчали. И молчали еще дольше.
- А огонь все горит? - спросил вдруг Иванов.
Корольков сразу понял, про какой огонь он спрашивает:
- Горит.
- «Когда огонь горит…» - сказал Иванов.
- «…она в бухте», - сказал Корольков.
Их подымало и опускало. Вверх - вниз. Вверх - вниз.
- О чем вы думаете, Иванов?
- О том же самом, о чем и вы, товарищ лейтенант.
- Я думаю, что хорошо бы повидать ту девочку, которая нам передала эти слова.
И сразу же у себя за спиной Корольков услышал громкий голос Макара Макарыча:
- Товарищ лейтенант, разрешите доложить…
Он обернулся. Перед ним стоял Макар Макарыч, держа за руку ту девочку.
Платье на ней вымокло. Блестящие черные глаза прямо смотрели в лицо Королькову.
- Ох! - сказал Корольков.
Больше он ничего не мог выговорить.
От удивления он даже не сразу начал понимать, что говорит ему Макар Макарыч.
- …я, конечно, очень виноват, но она сказала, что теперь уже точно знает, где наш капитан-лейтенант, и я решил взять ее с собой… И не мог же я ее выбросить в море, раз она уже сидела в ялике!
- Хорошо, хорошо, Макаров.
Корольков взял Катю за руку и отвел в свою каюту. И там, в этой самой большой каюте, которая была не больше платяного шкафа, Катя рассказала ему все, что знала.
И Корольков позвал Макара Макарыча и велел ему отвести Катю в кают-компанию и напоить ее крепким горячим чаем, и уложить ее там на диване, и укрыть потеплее.
А сам подошел к медной переговорной трубе, которая вела в самый низ, в машинное отделение, и крикнул:
- Полный вперед!
НАСТОЯЩИЙ КОРАБЛЬ
Катя сразу заснула и сколько проспала, неизвестно. Засыпая, она думала: «В такую ночь спать нельзя», и с этой же мыслью проснулась. Открыла глаза и сразу села.