Луч скользнул далеко за кормой - немцы искали катер еще у входа, а он был уже на середине бухты. В эту минуту Иванов доложил Королькову:
- Слышу подводную лодку. Она в надводном положении.
Он с точностью указал угол между курсом катера и подводной лодкой, а также расстояние, разделявшее их.
- Огонь! - скомандовал Корольков.
Открыв огонь, катер обнаружил себя. Лучи прожекторов - теперь их было четыре - кинулись к нему. Немецкие береговые батареи со всех сторон начали обстреливать бухту. Подводная лодка тоже открыла огонь из своих орудий, частый и неприцельный: там, видимо, очень испугались. Снаряды, падая, вздымали к небу багровые столбы воды, озаряли мгновенным светом голые скалы высоких берегов. Вода в бухте бурлила, кипела. И по этой бурлящей и кипящей воде, ускользая от снарядов и прожекторов, несся катер широким зигзагом - вправо, влево, вправо, влево, и все время вперед.
«Быстрота, только быстрота!» - в который уже раз подумал Корольков. Снаряды неизменно попадали в то место, где катер был несколько секунд назад, били в его след. Даже прожекторы не поспевали за ним - ловили его на мгновенье и тотчас же теряли. Ни одного десятка метров по прямой: петли, восьмерки, лесенки… И, несмотря на все эти повороты, все время огонь по подводной лодке! И все ближе к ней, ближе…
- Слышу шум торпед! - доложил Иванов. - Подводная лодка выпустила две торпеды.
Корольков знал, что в темноте попасть торпедами в маленький, быстро мчащийся катер почти невозможно. И все-таки жутко было сознавать, что два незримых чудовища несутся на тебя и ты не можешь даже увернуться, потому что не видишь их.
Но прошла минута, и обе торпеды, пробежав через всю бухту, взорвались у береговых скал, далеко одна от другой.
- Лодка погружается! - доложил Иванов.
«Ага, мы загнали-таки тебя под воду! - подумал Корольков. - Ну, теперь не уйдешь!» Охваченный тем счастливым азартом, который так знаком всем охотникам, он среди рвущихся снарядов бросил свой катер в тот угол бухты, где только что стояла подводная лодка, и прошел над нею.
- Бомбы! - крикнул он.
И круглолицый кок стал сбрасывать в воду глубинные бомбы, словно картофелины в кипящий суп. Взрывы были так сильны, что катер сам мог бы подорваться на своих бомбах, если бы не быстрота, с которой он мчался. Когда бомба взрывалась, он был уже далеко впереди и только вздрагивал своим деревянным телом. Но акустику Иванову каждый взрыв причинял нестерпимые страдания: усиленный шумопеленгатором, он таким грохотом отдавался в его наушниках, что ушам было больно. Но снять с себя наушники Иванов не мог - сквозь весь этот грохот взрывов он вслушивался в стук моторов подводной лодки.
Подводная лодка металась по дну. Каждое мгновенье меняла она курс: она была то справа от катера, то слева, то спереди, то сзади. Но Иванов всегда знал, где она находится, и катер повторял каждое ее движение, и глубинные бомбы падали в воду.
Вдруг подводная лодка затихла.
- Я больше не слышу ее, - сказал Иванов.
«Что с ней? Уничтожена? Или только притаилась?» - подумал Корольков.
- Возьмите ведро и зачерпните воды из-за борта! - крикнул он коку.
Кок подошел к нему с ведром.
- В этой бухте не вода! - сказал он, пораженный.
- Не вода?
- Масло, товарищ лейтенант.
В ведре поверх воды была черная вязкая жидкость.
Масло! Теперь уже не могло быть сомнений: подводная лодка потоплена, раз из нее вытекло масло.
Снаряд разорвался совсем близко от катера, и катер так тряхнуло, что Корольков чуть не упал. Но он только рассмеялся. Теперь, когда подводная лодка потоплена, даже смерть не казалась ему страшной.
«Все дело в быстроте», - подумал он еще раз. И катер помчался так быстро, что снаряды опять не поспевали за ним и били по его следу. Сквозь узкий проход в скалах он вырвался из бухты и выскочил на простор моря.
НА РОДНОМ БЕРЕГУ
Грохот боя катера с подводной лодкой Макар Макарыч и Катя слышали, поднимаясь в темноте по узкой крутой тропинке. Гулкое эхо гор много раз повторяло каждый звук и разносило его по всему побережью. При каждом взрыве вспышка света озаряла горы до самых вершин, и небо над Макаром Макарычем и Катей непрестанно мерцало. Бешеное круженье прожекторов было похоже на пляску великанов.
Макар Макарыч понимал, что катер ворвался в бухту и что каждое мгновенье ему грозит гибель. Больше всего он боялся, что грохот пальбы внезапно оборвется: это означало бы, что катер погиб. Но пальба, напротив, становилась все громче и чаще, все новые немецкие батареи подавали свой голос, даже те, которые были расположены совсем далеко от бухты. Лучи прожекторов покинули бухту и потянулись в открытое море. И Макар Макарыч повеселел: он понял, что катер выскочил из бухты и немцы бьют ему вдогонку наугад.