Выбрать главу

Так, разговаривая о пароходах, дошли они до школы.

- Да ведь она цела! - воскликнул Коля.

- Новое здание почти восстановлено, - сказал Степочка, - а старое разбито вдребезги, и за него даже еще не принимались.

Школа состояла из двух зданий - старого, стоявшего немного отступя от улицы, в котором когда-то помещалась гимназия, и нового, выстроенного за несколько лет перед войной и выходившего на улицу.

Коля прежде всего увидел новое здание. Все четыре его этажа сияли чистыми, только что вставленными стеклами. На фасаде висела лебедка, в которой стояли женщины-штукатуры и штукатурили стены.

- Если бы ты видел, что тут было месяц назад, когда я приехал! - сказал Степочка. - Крыша пробита в двух местах, в стенах шесть пробоин, внутри все завалено обвалившейся штукатуркой, от парт - одни щепки. За месяц мы кое-что сделали! - прибавил он хвастливо.

Из школы доносился дробный стук топоров, молотков, шуршали рубанки.

- А где же мальчики? - спросил Коля.

- Внутри. Когда я приехал, нас работало всего двадцать два человека, а теперь уже больше шестидесяти, начиная с шестого класса. Сначала мы только помогали взрослым рабочим - каменщикам и штукатурам, - кирпичи подносили. А теперь у нас четыре большие бригады из мальчишек - плотничья, стекольная, столярная и малярная. Мы с тобой, конечно, в малярной. На подсобных работах у нас мамаши.

- Мамаши?

- Ну да. Витмак уговорил некоторых мамаш, и они приходят нам помогать.

Степочка ввел Колю в ворота, они вошли в школьный двор, и Коля увидел разбитые стены старого здания. Этому большому зданию разрушения придали удивительный вид. Снизу оно было разрушено гораздо сильнее, чем сверху. Сквозь его нижнюю часть можно было пройти в любом направлении, как сквозь двор, а два верхних этажа висели в воздухе, кое-как подпертые снизу остатками стен. Оно словно летело над землей. Коля даже невольно отшатнулся - казалось, достаточно небольшого ветерка, чтобы все это рухнуло. Там, в верхних этажах, многие комнаты, возможно, были целы, но недосягаемы, потому что в здании не сохранилось ни одной лестницы.

Когда-то оба здания, новое и старое, были соединены галереей, висевшей над двором на высоте четвертого этажа. Теперь от этой галереи ничего не осталось, кроме одной единственной длинной ржавой железной балки, похожей на железнодорожный рельс, соединявшей там, вверху, крыши обоих зданий. Степочка задрал голову и показал Коле эту балку.

- Обрати внимание, - сказал он.

- А что? - спросил Коля.

- А вот увидишь.

На мощеном школьном дворе под открытым небом работала столярная бригада. Несколько сот искалеченных парт, больших и маленьких, громоздясь друг на друга, стояли в углу двора. Мальчики-столяры работали на шести длинных верстаках, приделывая партам спинки и крышки. Горели костры из обрезков и стружек, и над их пламенем, бледном при солнечном свете, висели жестянки, в которых варился столярный клей, наполняя воздух крепким запахом. Свернутые стружки с бумажным шелестом шуршали под ногами, опилки желтели, как песок. За верстаками стояли уже готовые парты, вышедшие из ремонта, белея новыми крышками. Их оставалось только покрасить.

Степочка открыл дверь, и Коля вошел в школу. Лестница нисколько не изменилась, даже запах был здесь тот же.

- Куда ты меня ведешь? - спросил Коля.

- В кабинет завуча, к Виталию Макарычу.

Коля остановился.

- Я не пойду, - сказал он.

Степочка тоже остановился и поглядел на Колю с удивлением.

- Почему?

Коля молчал. Он не мог объяснить Степочке, что ему тяжело войти в кабинет своего отца, где сейчас сидит и распоряжается чужой, незнакомый человек.

- Да почему же?

- Не хочу.

- Чушь! - сказал Степочка. - Без Виталия Макарыча тебе красить не дадут. Идем!

И они пошли.

2

Коридор был тот же самый, и дверь та же самая. И та же самая табличка на двери: «Заведующий учебной частью».

Степочка дернул за дверную ручку. И Коля вошел в папин кабинет, совершенно такой же, каким он был четыре года назад.

Тот же письменный стол, в тех же местах забрызганный чернилами. Тот же телефон на столе, то же кожаное кресла перед столом. Сколько раз Коля видел папу в этом кресле! Тот же портрет Дарвина на стене, та же физическая карта СССР с черными гроздьями рек. И только одна вещь, которой здесь не было раньше: кровать, аккуратно заправленная, с пододеяльником, обшитым кружевами, с двумя очень белыми, очень чистыми подушками.