Вообще Виталий Макарыч начинал нравиться Коле, и Коля вынужден был в этом признаться. «В конце концов, он-то ведь не виноват, что сидит на папином месте, - думал Коля. - Должен же быть в школе заведующий учебной частью».
Следя краем глаза за тем, как Виталий Макарыч двигался по двору, переходя от одного школьника к другому, Коля ждал, когда он подойдет к нему. Он надеялся, что Виталий Макарыч сам заговорит с ним о папе. И Виталий Макарыч подходил к нему и останавливался у него за спиной. Чувствуя Виталия Макарыча у себя за плечами, Коля работал, не поворачивая головы, не глядя на него, и ждал. Но ничего не дождался. Виталий Макарыч не только не заговорил с ним о папе, но даже ни разу не сказал ему: «А ну, дай-ка мне», и не взял у него из рук рубанка.
2
К пристани подошел пассажирский пароход, и, возвращаясь из школы, Коля встретил растянувшуюся на целый километр толпу пассажиров. В самом конце этой толпы он вдруг увидел Архипова - того старичка, который помог ему и маме дотащить вещи с вокзала. Вид у него был злой, недовольный, острая бороденка торчала как-то вбок.
- Здравствуйте, - сказал Коля.
- Здравствуйте, - ответил Архипов, не повернув головы.
- Вы меня, кажется, не узнали? - сказал Коля.
- Вот еще, «не узнал»! - сказал Архипов останавливаясь. - Я вас даже там, на вокзале, с первого взгляда узнал. Я о вас целую зиму каждый день слышал.
- От кого?
- От Николая Николаича.
- От папы? - спросил Коля задохнувшись.
Архипов кивнул.
- Последнюю-то зиму он ведь у меня прожил.
- У вас?
- Зайдите ко мне. Покажу, где он жил. Хотите?
- Хочу.
И Коля пошел за Архиповым. Они шли по длинной, залитой вечерним солнцем улице, и справа от них, в промежутках между разбитыми стенами, кустами бузины, ивами, сверкала река. Архипов молчал. «И чего это он сегодня не в духе? - думал Коля. - Оттого, наверно, что возвращается с пустыми руками».
- Вы были на пристани? - спросил он робко.
Архипов кивнул.
- И никто не дал вам понести вещи?
- Вот еще! - сказал Архипов презрительно. - Это мне все равно.
Он опять замолчал. «Зачем же он ходит на вокзал и на пристань?» подумал Коля. И спросил наугад:
- Вы встречать кого-нибудь ходите?
Архипов вздрогнул, остановился и посмотрел на него с удивлением.
- А вы откуда знаете?
- Я не знаю, - смутился Коля. - Я так, подумал… И не встретили?
- Опять не встретил! - сказал Архипов с досадой.
Они свернули вправо и вышли к реке. Река, озаренная заходящим солнцем, казалась огненной, пылающей. Взорванный мост был отсюда совсем недалеко, его громадный металлический скелет повис в воздухе; за ним сиял закат, и все это чудовищное переплетение разорванных, опутанных, взметанных в небо балок казалось черным. Временный мост, деревянный, был еще ближе. По нему медленно полз бесконечный товарный состав.
Архипов подвел Колю к обрыву и стал спускаться по тропинке.
Береговой обрыв был здесь высок и крут, почти отвесен. Редкая, выжженная солнцем трава покрывала склон. Кое-где бурый камень выступал наружу. Меж камней рос чахлый кустарник с серыми от пыли листьями, обглоданный козами.
Внизу у воды Коля увидел маленький белый домик с сорванной крышей и пустыми дырками окон. Он со всех сторон так густо оброс бузиной, что, казалось, подойти к нему было невозможно. И Коля вдруг вспомнил, что это тот самый разрушенный домик, который ему показывал Степочка с крыши школы. Там, в этом домике, хранится челнок…
Внезапно Архипов свернул с тропинки вправо. Коля шел за ним, осторожно ступая, чтобы не сорваться вниз. И вдруг среди кустов ольхи увидел вход в пещеру, завешенный старым, рваным одеялом.
- Вы здесь живете? - спросил Коля.
- Да.
- Сами вырыли?
- Вот еще, стану я рыть! - сказал Архипов. - Я еще мальчиком знал эту яму. Здесь брали камень, когда собор строили.
Он откинул одеяло, и Коля вошел вслед за ним. Они оказались в тесной, темной и грязной землянке, самой убогой из всех, которые Коле пришлось повидать в городе. Окна не было. При тусклом свете, проникавшем через дверь, Коля разглядел узенькую коечку, заваленную тряпьем, жестяную печку, изогнутая труба которой выходила в ту же дверь, и большой комод, стоявший у стены. Скорее берлога, чем человеческое жилье. Несчастный старик, одинокий и заброшенный! Он, верно, так грустит о своей погибшей семье, что совсем не думает о себе.
- Присаживайтесь, - сказал Архипов.
Коля сел на койку. Второй койки тут никак не поставишь. «Где же спал папа?»
- Вы здесь давно поселились? - спросил Коля.
- Давно, - сказал Архипов. - Немцы сожгли мой дом, как только заняли город.
- Вы бы теперь построили себе что-нибудь получше.
- Очень надо! Мне все равно, где жить. Хоть в вороньем гнезде.
Он взял с комода фотографическую карточку и протянул ее Коле:
- Вот.
Коля подошел к двери, чтобы лучше рассмотреть. На карточке, выцветшей и потускневшей, увидел он крыльцо с резьбой, а у крыльца - деревянную лавочку; на лавочке сидел сам Архипов, моложавый, важный, в блестящих сапогах, в пиджаке, в рубахе с вышивкой по вороту, а рядом с ним - жена, полная, еще совсем не старая, в платке и широком темном платье, и два мальчика - один лет семнадцати, другой лет пятнадцати. Коля знал, что оба эти мальчика убиты на фронте.
- А где ваша жена? - спросил он.
- Немцы угнали ее в сорок втором году, - сказал Архипов. - Так и пропала.
Он взял карточку из Колиных рук и положил ее на комод.
- А что вы до войны делали?
- Мы? - переспросил Архипов. - Мы никакой особой специальности не обучены. Мы все делали. Был у нас домик, огород, корова. Этим больше жена заведовала. А я зимой уходил лес пилить, а летом плоты по реке гнал. А последние годы работал здесь, в слободе, в совхозе. При лошадях. Конюхом.
Ему, видимо, редко приходилось разговаривать, и он мало-помалу оживлялся. Он то садился на койку, то вскакивал, хватал свою бороденку в кулак и дергал так, словно собирался ее вырвать.
- А теперь чем хотите заниматься? - спросил Коля.
- А теперь мне все равно, - сказал Архипов.
- Опять в совхоз поступите?
- Нет, я теперь при школе.
- При школе? - удивился Коля.
- Ну да, Виталий Макарыч меня к себе взял. Гардеробщиком у вешалки. А пока в школе не учатся, выполняю разные его поручения.
- Какие поручения?
- Всякие… Хожу, наблюдаю…
- А вы давно Виталия Макарыча знаете?
- Давно. Не очень, конечно, давно. Он не здешний. Он позже всех к ним пристал.
- К кому пристал?
- А к партизанам. Он к ним пристал, когда они уже ушли из школы.
- Партизаны были в школе?
- Было время, они прятались в старой школе, где гимназия когда-то помещалась. Вы сами видели - там в верхний этаж никак не заберешься, все лестницы переломаны, а они какой-то ход знали. А потом, когда стали они готовиться к одному важному делу, они все ушли оттуда и попрятались в разных местах. И ваш папаша поселился у меня…
- Как вам было тут тесно вдвоем! - сказал Коля, опять оглядывая каморку Архипова и стараясь понять, где здесь мог поместиться еще такой рослый человек, как папа.
- Тесно? - засмеялся Архипов. - Да он не тут жил. Он жил еще теснее. Хотите посмотреть?
Архипов вдруг обхватил комод руками и сдвинул его с места, и Коля опять подивился силе этого щупленького старичка. Он с легкостью передвинул комод к двери, и в землянке стало совсем темно. В руке у Архипова вспыхнула зажигалка. Он поджег лучинку и протянул ее Коле. При свете лучинки в земляной стене позади комода Коля увидел отверстие в полметра вышиной. Холодом и сыростью дохнуло Коле в лицо.