- Но ведь это чужая картошка…
- Вот еще! Мы потерпели кораблекрушение. Нам можно.
Тут только Коля заметил, как ему хочется есть. Он схватил котелок, выбежал из домика и побежал к реке. До реки было близко - домик стоял на горушке, в самом южном конце острова, над водой. Коля зачерпнул воды. Когда он вернулся, в печи уже трещал огонь.
Степочка с гордостью вертел перед собой свою зажигалку.
- Вот что значит непромокаемая! - сказал он.
Степочкин нож погиб во время кораблекрушения, и чистить картошку было нечем. Решили варить ее в шелухе. Дрова разгорелись, и, несмотря на выбитые стекла, в комнате стало жарко. Ожидая, когда закипит в котелке вода, Коля и Степочка сели рядком на кровать. Степочку вдруг разморило от жары, от почти бессонной ночи. Он положил голову Коле на плечо и уснул.
У Коли тоже мало-помалу стали слипаться глаза, и он, вероятно, уснул бы, если бы не странный звук, который заставил его вздрогнуть и насторожиться.
Звук был тоненький, приглушенный, протяжный, похожий на плач. Будто плачет маленький ребенок - тихо-тихо, но где-то очень близко.
- Степа…
- Ты что? - Степочка недовольно открыл глаза.
- Слышишь? Кто-то плачет.
- Кому здесь плакать!
Но тут и он услышал.
Коля вскочил и подошел к окну. Звук, вместо того чтобы усилиться, стал слабее. Коля вернулся на середину комнаты. Здесь слышно было лучше. Коля отворил дверь и вышел в сени. Там ничего не было слышно.
Степочка уже стоял за печкой, в полутьме, перед маленькой закрытой дверцей, которую они вначале не заметили. Такие дверцы обычно ведут в чулан или в кладовушку.
- Она там, в чулане, - сказал он.
- Она? Кто она?
- Не знаю…
Едва они заговорили, как плач прекратился. Они молча ждали. Ни звука.
Степочка постучал в дверь кулаком.
- Эй, - крикнул он. - Чего ты плачешь?
Все смолкло. Потом раздался тоненький спокойный голос:
- Я не плачу. Я пою.
Глава пятая
НАСТЯ
1
Не плачет, а поет! Степочка дернул дверь. Но дверь не открылась.
- Выходи! - сказал Степочка.
- Не могу.
- Почему?
- Я не могу ходить.
- Не можешь ходить?
- Я заболела.
Заболела! Лежит больная, да еще на необитаемом острове!
- Ты одна? - спросил Коля.
- Одна.
- И никто в этом доме больше не бывает?
- Никто.
- Открой, - сказал Степочка.
- А кто вы?
- Мальчики, - сказал Коля.
- Мы потерпели кораблекрушение, - сказал Степочка.
- Хорошо, я сейчас открою.
Что-то зашуршало, двинулось за дверью, звякнул крючок. Степочка толкнул дверь.
Они очутились в маленьком темноватом чуланчике с крохотным квадратным оконцем. Когда-то в оконце было стекло, но теперь от него остались только два осколка по углам. Почти весь чуланчик занимал сундук, и на этом сундуке под одеялом лежала девочка.
Чуланчик был так узок, что она могла открыть и закрыть дверь не вставая.
У нее было маленькое личико, бледное до синевы. Черные ресницы, черные брови. Очень большими темными глазами она спокойно, без удивления осмотрела Степочку и Колю.
- Как ты сюда попала? - спросил Степочка.
Он все еще не мог привыкнуть, что остров оказался обитаемым.
- Я здесь живу, - сказала девочка.
- Всегда здесь живешь? - удивился Коля.
- Раньше - всегда.
- А теперь?
- Теперь я не знаю, где буду жить.
Она отвечала внятно, отчетливо, но как-то безучастно и, казалось, не совсем сознавала то, что происходит. Коля протянул руку и положил ей на лоб. Так делала мама, когда хотела узнать, не болен ли Коля. Лоб у девочки был очень горячий.
- Ты давно лежишь? - спросил он.
- Не знаю.
- Не знаешь?
- А сейчас утро или вечер? - спросила она.
- Утро, - ответил Коля.
- Была ночь, потом был день, потом опять ночь, потом опять день… Нет, не помню, у меня все в голове спуталось… Лежу с тех пор, как вернулась.
- Вернулась? Откуда ты вернулась?
- Из Германии.
- Ты была в Германии?
- Да. Меня увели.
- Ты там работала?
- На заводе.
- Долго?
- Нет, не очень. Я убежала.
- Куда ж ты убежала?
- Днем я пряталась, а ночью шла навстречу нашим войскам.
- И встретила?
- Встретила.
- Отчего ж ты не сразу вернулась?
- Лежала в госпитале. Я оттуда написала письмо.
- Кому?
- В город. Одному человеку.
- Ты уже была в городе?
- Нет, я прямо сюда. Зашла только в деревню, там, за протокой. В деревне меня все знают, в каждом доме. Они дали мне с собой картошки. Я переехала сюда, на остров, посмотрела на могилку, пришла в дом и заболела.