Выбрать главу

Он брился, и из зеркальца на него весело глядели его глаза. Это было самое счастливое утро в его жизни. Он потопил немецкую подводную лодку и, бритый, подтянутый, сейчас будет рапортовать об этом своему командиру капитан-лейтенанту Снегиреву, которого вот-вот приведет сюда из пещеры боцман Макаров. Он подойдет к капитан-лейтенанту и скажет: «Товарищ капитан-лейтенант, ваше приказание выполнено». Капитан-лейтенант поднимет одну бровь и спросит: «Какое приказание, Корольков?» — «Вы зажгли огонь в пещере, — ответит Корольков, — и тем самым приказали мне ворваться в бухту и потопить неприятельскую подводную лодку. Подводная лодка потоплена».

«Что он мне на это скажет? — думал Корольков. — Он мне скажет: «Меньшего я от вас и не ждал, Корольков». Нет. Нет… «В этот час, — скажет он, — когда наши доблестные войска перешли в наступление и гонят проклятого врага, вы оправдали мое доверие, Корольков, и оказались на высоте положения». Нет, он не станет говорить так длинно, он просто скажет: «Спасибо, Корольков». Он всегда просто говорит спасибо, когда доволен. «Спасибо, Корольков».

После стольких дней сомнений, неуверенности, напрасного ожидания у Песчаной Косы дерзко ворваться в укрепленную бухту врага, потопить неприятельскую подводную лодку и услышать «спасибо» от своего капитан-лейтенанта! Разве это не счастье?

Корольков торопливо брился, готовясь к этой торжественной минуте. Он очень боялся, как бы капитан-лейтенант не явился раньше, чем он успеет добриться.

Побрившись, он с удовольствием вытер бритву и вышел на палубу.

«Светает, — подумал он. — Пора им вернуться».

Он прислушался. Сквозь шум волн услышал он тот же звук, который слышал Макар Макарыч, подходя к пещере: отдаленный гром орудий. И так же, как Макар Макарыч, заметил он, что гром этот раздается из-за гор — оттуда, где вчера было тихо.

«Наши ночью перешли в наступление и гонят немцев за горами!» — подумал он. И опять вспомнил о потопленной немецкой подводной лодке. Как удачно вышло, что он ее потопил! Оставаясь здесь, на фланге наших наступающих войск, она могла бы наделать много бед.

— Эй, на скале! — крикнул он. — Смотрите хорошенько!

На верхушке скалы, над катером, он выставил пост, который должен был предупредить его заранее о приближении капитан-лейтенанта.

— Есть смотреть хорошенько! — ответили со скалы.

— И слушайте!

— Есть слушать!

— Чуть услышите, доложите мне!

— Есть доложить!

На скале лежали кок и комендор. Они оба не отрываясь смотрели на берег, смутно различимый в сумерках. Белый ялик давно уже привели к Большим Камням и подняли на катер. Капитан-лейтенант, Макар Макарыч и Катя должны были прийти сюда по берегу.

— Гляди, там кто-то идет! — сказал комендор.

— Они? — спросил кок.

— Нет. Разве не видишь? Один человек.

— Один?

Кок вскинул свой автомат и прицелился.

— Оставь! — сказал комендор. — Это наш старый краб.

Теперь уж и кок ясно видел Макара Макарыча, который шел к ним, медленно перелезая со скалы на скалу.

— Почему ж он один?

— Не знаю…

— Надо доложить лейтенанту.

Но Корольков уже был рядом с ними на скале и все видел сам. Макар Макарыч шел неуверенно, словно пьяный, спотыкаясь и покачиваясь на каждом шагу. Иногда он останавливался и большой своей ладонью вытирал лоб. Потом снова упорно шел к катеру.

— Уж не ранен ли он? — сказал кок.

Тут Макар Макарыч вдруг сел на скалу и опустил голову в колени.

Прыгая с камня на камень, они побежали к нему все трое: Корольков, комендор и кок.

— Макар Макарыч! — сказал Корольков и положил руку ему на плечо.

Макар Макарыч поднял голову. Увидев Королькова, он начал медленно вставать на ноги.

— Сидите, сидите! — закричал на него Корольков. — Что с вами? Вы ранены?

— Нет, цел… — сказал Макар Макарыч. — Кружится и кружится…

— Что кружится?

— Все кружится… Море кружится, и берег кружится… Кружится и кружится…

Казалось, он не совсем ясно сознавал, что происходит и где он находится.

— Отчего ж это с вами, Макар Макарыч? — робко спросил кок.

— Оттого, что я спрыгнул с горы, — ответил Макар Макарыч. — Я покатился по склону и переворачивался, переворачивался, переворачивался… И теперь все кружится…