Она жалась к стенке, стараясь держаться подальше от трупов. Здесь, возле входа, в освещенной части пещеры, Макара Макарыча не было. Нет ли его там, в темной глубине?
В глубине пещеры Катя не была никогда. Там даже в самые солнечные дни стоял вечный мрак, и она, играя, боялась отдаляться от входа. Но теперь нужно было войти в этот мрак.
Она нашла на полу несгоревший сук и сунула его в угли. Маленький желтый огонек пополз по суку. Держа горящий сук в вытянутой руке, она медленно двинулась в темную глубину пещеры.
Каменные стены постепенно сближались, потолок опускался. Катя оказалась в узком коридоре и уже думала, что пещера вот-вот кончится. Но коридор все тянулся, мало-помалу заворачивая влево. Оглядываясь, она уже не видела кучи углей у входа. Потом, к ее удивлению, стены снова стали расходиться в разные стороны. И внезапно она очутилась в большом подземном зале.
Зал этот был так просторен, что желтый огонек, дрожавший на конце сука, озарял только часть его. Стены и углы тонули во мраке. Здесь было сыро, зябко и жутко. Катю угнетала тишина: ни шелест ветра не доносился сюда снаружи, ни шум прибоя. И внезапно в этой жуткой, мертвой тишине Катя явственно расслышала слабый, приглушенный стон.
Она вздрогнула. Бежать! Она пробежала несколько шагов. Но, пересилив себя, остановилась, дрожа.
Стон повторился, слабый, мучительный. Стонал кто-то совсем близко, вон тут, в темноте. И Катя, высоко подняв свой догорающий факел, осторожно двинулась туда, откуда доносился стон.
Человек лежал на земле, возле каменной стены. Он лежал к Кате спиной, лицом к стене. Все тело его было обмотано толстой веревкой. Катя подошла и нагнулась над ним.
Это был моряк, офицер — пуговицы его кителя блестели. Лицо незнакомое, не очень молодое, заросшее бородой. В широко раскрытый рот его было что-то засунуто, какая-то тряпка. Он не мог произнести ни звука, и только глаза его искоса внимательно глядели на Катю.
Он напрягался всем телом, стараясь порвать веревку, которая, видимо, мучила его. Катя нагнулась и дотронулась до веревки огоньком своего сука. Веревка загорелась и вдруг лопнула.
Моряк опять напрягся всем телом, и веревка — вся целиком — сползла с него. Он медленно приподнялся, сел и прислонился к стене. Потом он вытащил изо рта длинный шерстяной шарф. И с наслаждением щелкнул зубами.
— Кто вы? — спросила Катя.
Он ничего не ответил. Он, видимо, еще не в силах был говорить. Но Кате и не нужен был его ответ. Она и без того знала, что это Манин папа.
Сук, который она держала в руках, догорел и погас. Они были в полной тьме.
КАТЕР УШЕЛ
— Вы можете идти?
— Могу.
Капитан-лейтенант Снегирев поднялся, оперся о Катино плечо и, хромая, побрел вслед за ней в темноте к далекому выходу из пещеры.
Они уже успели рассказать друг другу все. Катя теперь знала, как во время десанта капитан-лейтенант был ранен в ногу и в голову и не мог вернуться на катер; как матрос Казаченко самоотверженно остался с ним и отвел его в эту пещеру, которую они нашли случайно; как они убили одичалого барана, убежавшего в горы из сожженной немцами деревни, и как они жарили его мясо на костре; как капитан-лейтенант послал Казаченко передать Королькову, где скрывается немецкая подводная лодка, и как за несколько минут до появления Макара Макарыча и Кати на капитан-лейтенанта напали четыре немца, обезоружили его, связали, заткнули ему рот и утащили в самый дальний конец пещеры.
Катя рассказала ему все, что знала о Мане.
— Ты говоришь, команда катера заботилась о ней и кормила ее? — спросил он.
— Я сама видела, как Макар Макарыч принес ей большой кулек, — сказала Катя.
Они шли очень медленно, потому что капитан-лейтенант еще плохо владел своей раненой ногой.
— Рана на голове была у меня пустяшная, — сказал он. — Пуля только пробила фуражку и слегка меня поцарапала. А нога болит до сих пор.
Он часто останавливался и отдыхал, но не оттого, что у него болела нога, а оттого, что тело его затекло от веревок. Постепенно шаги его становились тверже, увереннее.
Наконец за поворотом увидели они выход из пещеры. Там, снаружи, уже совсем рассвело. Дневной свет озарял всю переднюю часть пещеры. Угли остыли и теперь лежали черной кучей. Возле них валялись два убитых немца. Катя боязливо старалась держаться от трупов подальше, но капитан-лейтенант подвел ее к ним, нагнулся и взял у одного мертвого немца винтовку, у другого — револьвер.