– Что, милай, опять заблудилси? – Лёгкая рука легла мне на плечо. Я оглянулся и увидел: вот он рядом. Всё те же спокойные, мудрые глаза. Всё та же седая борода. И длинные седые волосы ниспадающие на плечи. И удивительно чистое, ясное лицо. Как будто солнечный свет тихо и легко лился из его глаз. И всё вдруг изменилось – я узнал знакомую тропу, эти высокие густые липы. И избушка мелькнула сквозь деревья. И дымок мирно шёл из трубы. И маленькая лань, уже подросшая с прошлого лета, всё так же доверчиво подошла ко мне. И уткнулась мягкой мордочкой в мою ладошку.
– Хлебца просить…, – улыбнулся старик. – Ну как, не забыл ко мне тропку?
И опять было свежее молоко, и опять мы косили сено. А вечером, после наваристой, охотничьей похлёбки, старик спросил меня:
– Ну что, соколик, где ночуишь? На сеновал, али как?
– Только туды…, – в такт деду ответил я.
Мы лежали в стогу сена и молчали. Под большим тёплым одеялом, что принёс снизу Тимофеич, было уютно. Себе он взял старое, стёганое. Аромат трав пьянил и спать не хотелось. Мы смотрели на звёзды, и Млечный путь, как и в прошлый раз, завораживал меня своей неразгаданной тайной.
– Это великая и трудная дорога белых гусей, – тихо, как бы про себя, сказал Данил Тимофеич.
– Млечный путь? – переспросил я.
– По вашему – Млечный путь, по нашему – Путь белых гусей.
– Это что, – легенда?
– Моить и легенда, а по мне так чистая правда.
– Расскажи…
– Долгая эта история, да и грусная.
– Я дотронулся до его плеча.
– Ладно, слушай. – И он тихо начал свой рассказ…
“Давно это было. Так давно, что не было ещё на земле людей. А жили разные звери, птицы, а также небесные и земные боги. Тогда было очень тепло. День длился долго, а ночь была совсем короткая. Вся земля была покрыта лесами. А в лесах было много озёр. На одном из таких озёр жила большая гусиная стая. Озеро было круглое, и не очень глубокое, и у берегов было покрыто буйной лесной травой. Хорошо жилось там гусиной стае.
Но вот однажды ночью, гуси проснулись от неведомого шума. На соседнем озере, там, где жили лебеди, что-то грохотало, сверкали молнии. Всю ночь не утихал гром. А на утро, над озером, поднялась черная туча. Чем светлее становилось, тем всё дальше относило это огромное, чёрное облако на запад. И, наконец, оно исчезло. И тут гуси увидели: низко над землёй летели две белые птицы. Они, снижаясь, задевали крыльями ветки деревьев и камыши, и, всё ниже и ниже, прижимались к земле. Это были лебеди. Они летели со стороны озера, откуда ночью сверкала молния и гремел гром. И, наконец, почти упали в воду у самой кромки озера.
Большой лебедь был весь в крови. Перья во многих местах были изломаны, и торчали в разные стороны. Он уронил свою гордую голову на песок и затих. А лебёдушка всё плавала вокруг и клювом пыталась выровнять изломанные перья.
На другое утро лебедь уже плыл, гордо неся над водой свою израненную голову. А лебёдушка плыла чуть сзади, и, казалось, они соединены прочной невидимой нитью. Долго ждали они, когда соберутся вокруг них гуси. Но этого не случилось. Только редкие, любопытные, смотрели на них, и говорили между собой: «Надо же, ожил! Смотрите, плавает!»
И тогда лебедь сказал:
– Позовите вашего вожака! Я должен сказать ему что – то очень важное!
– У нас нет вожака, – загалдели со всех сторон гуси. – Мы все сами по себе. Да и зачем он нам? Жизнь такая хорошая.!
Осмотрел лебедь озеро и увидел: гуси плавали все по отдельности, ловили червячков, щипали вкусную травку у берега. Летали для своего удовольствия вокруг озера.
– Ладно, – ответил лебедь. – Позволите ли вы жить нам на вашем озере?
– Живите! Места всем хватит! – ответили гуси.
– А хотите ли вы знать, откуда мы прилетели и о том, что произошло ночью на нашем озере?
– Зачем нам? – Загоготали со всех сторон гуси. – Это ваша печаль! А у нас свои заботы – червячков ловить!
– Что ж, будь по вашему! – ответил лебедь.
С тех пор прошло несколько дней. Лебедь всё время молчал. Он только с тревогой поглядывал в сторону запада, да иногда поднимался на крыло и облетал вокруг озера.
– Странные лебеди! – судачили гуси. – Прилетели вместе, а всё время молчат, как чужие!
Но постепенно гуси привыкли и к этому.