– А вот и подзорная труба! – Папа достал из футляра чёрную и блестящую подзорную трубу, раздвинул её. И она стала ещё длиннее. Он посмотрел на небо.
– Видишь? Видишь? – Даша от нетерпения подпрыгивала как резиновый мячик.
– Нет, – ответил папа. – Почему – то не вижу. Он передал трубу Даше. А сам расстелил на матрасе большой овчиновый дедов тулуп. И лёг на спину. Звёздочки прыгали в подзорной трубе. И Даша видела только завитушки. Это каждая звёздочка оставляла за собой едва заметный след. Это происходило оттого, что руки дрожали.
– Одни висюльки, – сказала Даша. – Ничего не вижу.
– А ты ложись на спину и смотри. Так будет удобнее, и труба трястись не будет. – Сказал папа.
Даша улеглась рядом с папой. И вправду, звёздочки стали меньше трястись. И девочка увидела красноватую, большую звезду. Она медленно двигалась по небу. Вдруг от неё отделилась маленькая звёздочка. Она всё росла и росла. И вдруг превратилась во что-то большое, круглое, прозрачное. И два светящихся человечка близко-близко повисли над домиком. И звёзды были видны сквозь них.
«Вижу два живых объекта. Они молчат». – Струилось от одного к другому.
«Видят ли они нас?» – Неслось беззвучно в ответ.
«Судя по биополярному излучению, ребёнок воспринимает наш спектр.
– Похоже, ты смотришь на Марс, – сказал папа. – Так люди называют эту красноватую звезду. Возможно, на ней когда-то жили люди.
– А почему их двое? – Спросила Даша. – Ты же говорил что Фонарщик один.
«…Ребёнок видит инфраспектр, – пронеслось в эфире. – Ставлю экран».
– Ой! Папа! Они пропали. – Сказала Даша.
– Ищи, ищи! – Улыбнулся папа.
– А какого искать? – Серьёзно спросила Даша. – Того, что с лучами на голове или без лучей?
– Нет, – ответил папа, – он в таком чёрном костюме как трубочист. И шляпа у него тоже чёрная.
– Как же чёрная, когда лучики красные и костюмчики серебристые? – Воскликнула Даша.
– Ну, пусть так, раз ты его видела. – Согласился папа.
– А как же они звёздочки зажигают? И живут там в этой круглой штуковине?
– Нет, – ответил папа, – Фонарщик только звёздочки зажигает. А живёт он в другом месте.
– А чем он их зажигает? – Спросила девочка.
– Ну, чем-чем, – папа слегка задумался. – Есть у него такие спички волшебные. Чиркнет Фонарщик спичкой о свой карманчик на левой стороне курточки – спичка и загорается. Но это только так кажется.
А на самом деле, он дотрагивается спичкой до своего сердца. Оно у него такое горячее, что спичка загорается. А от этого огонька он уже зажигает звёздочки.
– Но звёздочек же так много, – сказала Даша. – Где же он берёт столько сил?
– Да, да, – папа говорил тихо, но Даша очень хорошо его слышала. – Ты права. От каждой спички сердце у Фонарщика немного остывает, и уменьшается. И к утру, оно становится очень – очень маленьким и холодным.
– А как же Фонарщик? – Глазки у Даши заблестели от подступивших слёз, – так и останется с маленьким и холодным сердцем?
– Нет! Напротив! Папа сел и провел ладошкой по огорчённому лобику дочки. Поправил сбившуюся чёлку. – К утру каждая звёздочка, прежде чем сесть в волшебную карету Зарины, прощается с маленьким Фонарщиком, и целует его. И от этого сердце у Фонарщика вновь нагревается и растёт. И становится таким же жарким и большим, как и прежде.
– А если звёздочка на небе заиграется? – Даша, казалось, вспомнила что-то.
– Если звёздочка забудет, – продолжал папа, – заиграется на небе, то тогда сердце у Фонарщика чуть – чуть остывает. И в карете у Зарины, не досчитываются одной звёздочки. От этого на солнышке появляются пятна. Ведь солнце это окошко в карете Зарины. От того оно так ярко, что все звёздочки выглядывают в это окно.
Внизу под лестницей что-то зашуршало.
– Ой, кажется мама, – Даша притихла.
– А ну спать! – Услышали она голос мамы.
– Опять ребёнку голову морочит! – Загрохотал голос бабушки. – Ой горе! И что за муженька ты себе нашла. Опять дитё дурит!
Стало тихо. Чьи-то тяжёлые и решительные шаги удалились в дом.
Вскоре снова послышались шаги мамы.
– Ты опять ребёнка обманываешь, – взвизгнула она совсем близко. И в темноте появилось испуганное лицо. Какой там Фонарщик! Ану спускай дитё!
Папа и дочь молчали. Когда стало тихо, Даша спросила.
– А как же та звёздочка, папа? Та, что заигралась?