— Пять, — сказал Эрик. — Ну и утро.
— Сколько времени мы уже шагаем? — Вулф вскинул повыше свой рюкзак и ступил на обочину дороги, где снег был плотнее и тверже.
— около двух часов. Мы вышли из Нордли в три.
— Где же ферма? — В Нордли один норвежец сказал им, что они должны пройти мимо фермы и потом свернуть. — Он как будто говорил, что ферма сейчас же за озером.
— Кажется, — сказал Эрик. — Я со сна не очень разобрал.
— Во всяком случае, это те горы. Смотрите, — Вулф указал направо.
Дорога теперь шла по открытому месту, и с нее хорошо виден был снежный пик, вершиной уходивший в облака. У него были голые, почти отвесные склоны. Ни деревца не было на них. Только снег. Снег пластами лежал на каменных глыбах, составлявших остов горы. Кое-где острые выступы камня торчали из-под снега, но вокруг них снежный покров был чистый, ровный и белый.
— Да, верно. — Эрик тоже посмотрел вверх. —— А какая крутизна! Нам через эту гору переваливать?
— Не знаю. Там, наверху, метель.
Вершина горы едва была видна за снежным вихрем. Ветер мел снег поперек крутого склона волнами, то короткими, то длинными, вздымал его с земли и закручивал кверху. Странно было глядеть на это снизу, где не чувствовалось ни малейшего ветерка.
— Вон она, ферма, должно быть.
Эрик указывал вперед. Ярдах в двухстах, у самой горы, Вулф увидел маленький домик.
— Хорошо бы достать машину или сани, — сказал он.
— Да, — сказал Эрик. — Иначе ничего не выйдет.
— Просите машину. С этого начните. Предложите любую сумму.
— Не подействует.
— Ничего, подействует.
Вулфу пришлось кричать, потому что с горы налетел порыв ветра.
— Как вы думаете, Вулф, в Намсосе французы?
_ Может быть, — сказал Вулф. — Во всяком случае, здесь война окончена.
— Для нас, англичан, война начинает принимать рискованный оборот.
— Да, — сказал Вулф, — слишком рискованный.
Они перелезли через плотный, слежавшийся сугроб и узкой обледенелой тропинкой направились к дверям фермы. Идти было неудобно, потому что за короткую оттепель лед местами подтаял, а потом его опять схватило морозом, и на дороге образовались рытвины.
Они потоптались на месте, чтобы сбить с башмаков снег, сбросили рюкзаки на скамейку у двери и стали ждать. Никто не выходил. Вулф хотел постучать, но Эрик остановил его:
— Не стучите.
— А почему? — Вулф снова потянулся к двери.
— Здесь это не принято, — сказал ему Эрик.
Он толкнул дверь, и они вошли. Сперва Вулф ничего не мог разглядеть, потому что после сверкающей белизны снега в сенях показалось совсем темно. Пазло навозом. Потом кто-то отворил дверь в комнату, и стало светлее. Человек невысокого роста шагнул им навстречу.
— Forloert mig[4], — сказал Эрик.
Маленький человек молча смотрел на них обоих.
Эрик продолжал по-норвежски:
— Forloert mig, — повторил он.
— Говорите, говорите, — торопил его Вулф.
— Вы — Лиф Ион Иогансен? — спросил Эрик.
— Я самый, — ответил маленький человек.
— Нам сказали в Нордли, что вы могли бы нам помочь.
— А в чем дело? — спросил Лифт.
Он испытующе смотрел на них своими маленькими жесткими голубыми глазами. Он немного косил и от этого все время хмурил брови.
— Нам нужно в Намсос, — сказал Эрик. Он старался выгадать время. — Не окажется ли тут случайно попутной машины? Нам сказали, что вы можете знать это.
— Трудно сказать, — ответил Лиф.
— Пусть любая машина, все равно какая, — сказал Вулф по-шведски.
Лиф внимательно посмотрел на него. Эрик тоже, и Вулф понял, что не нужно было вмешиваться.
— Вы из Финляндии? — спросил Лиф.
— Нет, я датчанин, — ответил Эрик.
— Так.
Они снова оглядели друг друга. Запах навоза щекотал Вулфу нос, глаза его привыкли, и он уже мог разглядеть комнату. Она была обставлена скудно, бедней, чем обычно крестьянские дома в Трёнделаге, и в то же время в ней царил беспорядок. На полу стояли молочные бидоны, валялись предметы упряжи, бензиновый бак, горные башмаки, завернутые в толстую бумагу, потрепанный рюкзак и пара очень длинных лыж. Вся меблировка состояла из дощатого стола, накрытого вытертой клеенкой, скамейки у стены, шкафчика, на котором стояло несколько треснутых чашек, и двух-трех грубо сколоченных стульев.
Помолчав немного, Лиф вытащил короткую обкуренную трубку.
— Нет. Не слыхал, чтоб кто-нибудь сейчас ехал в Намсос.
— Может, хоть не до самого Намсоса?
— Нет. В это время года путь еще закрыт. У нас весна поздняя. Я еще не выгонял скотину. Путь еще закрыт в это время года.