Интеллектуальные бои местного значения.
Какие иные ингредиенты могли бы придать густоты такому разнородному бульону: шестьсот «первичных» и несколько тысяч «вторичных»? Анжелика стала шеф-поваром в искусстве притворства и рисовки. Жрица высокого полета.
Увы, огромное семейное поместье, славившееся ужинами при свечах в саду, грандиозными приемами, празднествами и ежегодными пикниками, закрывающими летний сезон, стало пустым и мрачным. А ведь самое ужасное, что могло случиться с Анжеликой, — это погружение в меланхолию.
Она находилась в состоянии ломки, подобном тому, в каком находится наркоман, неожиданно и против воли лишенный своего зелья.
Хуже того, эта благородная натура была одурманена неведомым до сих пор чувством: горечью. А горечь — предзнаменование паранойи. Поскольку теперь Анжелика не только не могла устраивать приемы, но и, как следствие этого, ее стали реже приглашать. Лучшие друзья порой забывали поприветствовать ее. С моей точки зрения, без всякого злого умысла с их стороны, а лишь по некоторой беспечности. Ее больше не видели, потому что она денно и нощно ухаживала за своим отцом. А поскольку на острове самые классные вечеринки организовывались в последний момент, потому что друзья встречались то на пляже, то на поле для гольфа, то на рынке, Анжелика была не у дел. И тяжело это переносила.
Все это время Анжелика часто спрашивала у меня: «Чем я разгневала Господа милосердного, что заслужила подобную кару?»
И поскольку мои ответы не успокаивали ее, она дошла даже до того, что в поиске истины заглянула в свою душу, что раньше делала крайне редко.
Ведь она, не забывай, экстраверт.
Я знала ее вопросы наизусть: «Почему меня больше не любят? Я изменилась? Я внезапно стала менее привлекательной, а может, даже отвратительной? Я утратила свою красоту? Мой возраст до такой степени очевиден?»
Подобные речи совсем не тревожили меня, потому что после нескольких минут раздумий Анжелика непременно приходила к выводу, что она не имеет никакого отношения к охлаждению ее друзей и что только болезнь ее отца тому виной. Что подтверждает ее проницательность.
Разумеется, безумие господина Пино не могло полностью оправдать поведение его близких, однако Анжелика с молоком матери впитала уверенность в истинности поговорки: «с глаз долой — из сердца вон». Итак, молодая женщина все понимала и предпочитала не думать о неблагодарности друзей, а возложить всю вину на своего отца. Анжелика, сама того не ведая, применяла на практике позитивную психологию.
После открытия летнего сезона ее вечера превратились в ад с сидящим перед экраном телевизора изможденным стариком, не перестающим то жалобно лепетать, то громко орать.
Что сводило ее с ума, так это его мания раздеваться неважно где, неважно когда, произнося при этом какие-то невразумительные оправдания.
Врачи предостерегли ее: больному необходим покой, ласка и понимание. Ангел-Анжелика извелась, вынужденная сдерживать каждый приступ ярости, избегать малейшего признака бешенства, когда она вытирала ему рот, одевала его, подбирала мусор с терракотового пола гостиной.
Раньше молодая женщина обожала неожиданные визиты, теперь же она опасалась их и даже дошла до того, что радовалась охлаждению своих друзей.
Анжелика, которой, словно ребенку, были присущи свежесть ума, импульсивность и поразительная наивность, тяжело переносила неприятности. И больше всего на свете она ненавидела болезни, старость и смерть. Не говоря уж об одиночестве.
Таким образом, она чувствовала себя загнанной в угол, и я уверена, что если бы ничего не было предпринято, то очень скоро Анжелика впала бы в глубокую депрессию.
Когда я навещала ее, то заставала бедняжку лежащей на своем диване, поедающей печенье и запивающей его шампанским. Едва завидев меня, Анжелика принималась расписывать, какой будет ее жизнь, когда она наконец станет полноправной хозяйкой отчего дома: каждый вечер она будет устраивать большие празднества — и весь цвет Дорса будет танцевать на них.
Увы, отец вернул ее к действительности. Внезапно он появился из кухни с перемазанным маслом ртом и красным лицом; держа в руке большой кухонный нож, господин Пино двинулся в нашу сторону. Учитывая его физическую слабость, он не представлял большой опасности, однако с ним следовало проявлять осторожность.
В середине июля ситуация стала настолько невыносимой, что я приняла решение вмешаться и помочь Анжелике. Нужно было брать быка за рога. Она больше не могла в одиночку ухаживать за отцом.