Напрасно он старался переубедить Тантину, она оставалась глухой к его речам. Тем не менее Марлен был прав, говоря ей: «Тантина, проявите понимание, если бы я оставил все эти лакомства, которые имел глупость вам подарить, вы, возможно, были бы уже при смерти. А если вы умрете, кто в глазах деревенских будет в этом виноват? Разумеется, я — из-за пожизненной ренты. Ну же, Тантина, порадуйте меня, поешьте ваши паровые овощи, вареную рыбу и ошпаренные фрукты. Вы же не хотите, чтобы меня арестовали за убийство, правда?»
Но Тантина все больше и больше теряла рассудок. Очаровательная старушка изменилась. Она стала тощей и злой. Ее добрый нрав исчез вместе с ее округлостями. Даже запах изменился: Тантина стала пахнуть кислинкой, перезревшими фруктами, зеленым виноградом и самогоном.
Верхом несправедливости было то, что она винила во всем Марлена. Тантина сверлила его злобным взглядом. Она стала мелочной, несправедливой, злословящей. Любому, кто желал ее выслушать, она жаловалась, что Марлен радовался ее болезни, что он с нетерпением дожидался ее смерти и намеревался завладеть ее домом. Поскольку Тантина утратила свою привлекательность, ее слушали все меньше и, самое главное, перестали неожиданно захаживать к ней в гости. Она была старой, больной и одинокой.
А потом умер ее кот. Для Тантины это было тяжелейшим горем и усилило ее ненависть. Котяра был огненно-рыжий, по прозвищу, понятное дело, Рыжик. Он имел обыкновение прыгать на спинку стула, чтобы затем поставить свои передние лапы на ваши плечи и зарыться своей мордочкой в ваши волосы — это делало его неотразимым. Они жили вместе в течение двадцати лет. Мягкая шерсть, нежные зеленые глаза и длинные усы придавали ему вид воришки-любителя. Кстати сказать, он, и правда, был немного вороват, а еще очень хитер. Рыжик беспечно шастал по деревне, пританцовывая на ходу на манер некоторых антильцев. Однажды утром его нашли мертвым, убитым мячом для гольфа, который, по всей вероятности, был с излишней силой запущен в полет одним из местных мальчишек.
Тантина возопила об убийстве и отказалась верить в версию о несчастном случае, при всем при том, неоспоримую. Марлен не настолько глуп, чтобы убить кота.
После этого произошло нечто совершенно невообразимое: Тантина забродила. Мне не найти другого слова, чтобы описать ее состояние. Тантина пузырилась и набухала, словно дрожжевое тесто. Сидя в своем кресле, которое, казалось, стало огромным, в то время как это она исхудала, Тантина бесилась от ярости, тряслась, брызгала слюной, клокотала, раздувалась, кипела. Но все это было лишь мысленно. Что касается ее физического состояния, Тантина, напротив, увядала, дурнела, сохла, дряхлела, старела.
Эта миниатюрная добрая женщина, которая всегда была резвой старушкой, превратилась в ссохшуюся шагреневую кожу, жившую в страхе, что ее убьют так же, как ее кота. Какая жалость!
В конце октября я пришла к мысли, что спектакль затянулся, и решила после полудня навестить Тантину, как в старые добрые времена, когда она рассказывала мне о событиях, происходящих в деревне. Тантина всегда была одним из моих привилегированных источников информации.
— Тантина, я пришла извиниться за то, что познакомила вас с Марленом. Я чувствую свою ответственность за все, что с вами сейчас происходит. Если бы я не посоветовала вам сдать Марлену ваш дом, ничего этого не произошло бы. Вы по-прежнему оставались бы пышущей здоровьем старушкой, которую я встретила по приезде в деревню. Необходимо все исправить. Ведь вы не позволите этому человеку похоронить себя. Если вы умрете — он победит. И тогда последнее слово останется за ним. Вы этого хотите?
— Ты права, моя девочка, я знаю, что мне следует давать отпор и бороться, но у меня на это больше нет сил. К тому же, как бороться? Я старая и больная и что бы я ни сделала, он все равно справится со мной.
— Верните ему его деньги, и пусть он проваливает! Я помогу вам, Николь и Т.О.У. тоже.
— Нереально, Майя! Я думала об этом; я даже в тайне ходила к нотариусу. Договор не может быть расторгнут. Я в плену у своего чревоугодия. Я не могу избавиться от этого недуга.
— Он по-прежнему опекает вас?
— По-прежнему! Пристал, как банный лист. Он следит за всем, что я ем, и без конца шпионит за мной. Мне страшно, Майя…
— Я знакома с Марленом много лет, однако должна заметить, что даже меня поражает его лицемерие. Марлен просто вероломен! Мы все насмехались над статьями Джин Фиц в «Пикантной утке»; сейчас же я спрашиваю себя, быть может, ее догадки были верны? По поводу Гренье, к примеру. Не говоря уже о том, что пришлось пережить Катрин по вине Марлена. Знаете, Тантина, ведь эти последние недели я полагала, что у вас мания преследования… А потом, переосмыслив подозрения Джин Фиц, кончину Гренье и несчастной Катрин, пришла к выводу, что вы были правы, и поняла, как вы боитесь. Вам непременно нужно избавиться от него!