Свежий утренний бриз вскочил на пирс, пробежался по скользким от влаги брусьям и метнулся вдоль берега. Он столкнулся с продавцами, только-только открывающим свои лавки, разбросал оставленные со вчера рыбьи косточки, которые неравнодушные рыбаки бросали крутящимся поблизости кошкам, зацепился за газеты мальчонки-почтальона, чем заслужил с его стороны недовольные выкрики, и, преодолев еще несколько метров, запутался в черных волосах молодого юноши в капитанском камзоле.
Дейр не обратил на ветер ни малейшего внимания. Вернее, обратил, но лишь исключительно свое, морское. Погода сегодня хорошая, ясная. И ветер хорош. Проблем в пути не будет.
Он с гордостью оглядел стоящий вдалеке фрегат. Его мачты чернели на фоне пронзительно яркого неба, а сложенные паруса трепыхались, как крылья готовой к полету птицы. Лио ни мгновения не сомневался в своем корабле. «Хамелеон» не раз вытаскивал его из самых сложных штормов. Несмотря на то, что некогда он принадлежал вражескому альянсу.
Дейр еще несколько минут наблюдал, как мечутся по пирсу, сгибаясь от тяжести грузов, его матросы, и направился в сторону судна, гордо подняв голову. Сегодня — важный день. Союз с соседним королевством трещит по швам, а враги наступают. И с дипломатической миссией к союзникам отправили не абы кого, а самого принца. Лио с детства обучался морскому делу, тянулась душа к морю, ничего уж не сделаешь. А после гибели сестры волны и бриз стали лучшими его слушателями. Не считая самого «Хамелеона», безусловно.
Старый друг встретил Дейра скрипом палубы и приятным покачиванием. Матросы затаскивали мешки с провиантом и подарками соседнему королевству в трюм. Рядом, размахивая руками и громко ругаясь, правил их работу мичман. В зубах он зажимал трубку, из которой уже не дым валил, а настоящий огонь.
— Алистер, — грубо окликнул его Лио.
Тот мигом отвлекся от матросов и подковылял к Дейру.
— Да, капитан.
— Все готово?
— Почти, капитан. Еще буквально пару минут, эти кособокие доделают свое дело и можно будет отчаливать.
— Хорошо. — Дейр без предупреждения схватил трубку Алистера и вышвырнул за борт. — И что я говорил по поводу этой твоей… дряни? Хочешь спалить корабль?
Ал мотнул головой, но Лио в его глазах увидел язвительное: «Да лучше б эта чужеземная посудина сгорела к чертям». Многие недолюбливали «Хамелеона» за его, так скажем, происхождение. Но Дейр считал это его главным преимуществом. На Канноре не росло таких деревьев, да и в целом судостроение не было заточено на подобные модели. Это выделяло «Хамелеон» на фоне каннорских фрегатов. И закрепило Лио в роли его бессменного капитана — никто больше не мог совладать с нетипичным характером корабля.
Пока завершались дела на палубе, Дейр спустился в свою каюту. Родные темные стены зацепили в душе что-то, чего Лио не мог испытать на суше. Он любит море. Он любит свой корабль. И он бы сказал, что любит больше своего королевства, но суровый взгляд короля с портрета на стене прожигал насквозь.
— Не гляди на меня так, отец, — недовольно заметил принц и подошел к столу с уже разложенной картой. — Я знаю, о чем ты думаешь. «Я уже стар, сынок, а ты единственный мой наследник!», — спародировал старческий голос Дейр. — «Ты же знаешь порядок, будущая королева должна получить мое благословение. Столько красавиц желают разделить с тобой жизнь. Неужели тебе ни одна не мила?»
А Дейру и не мила. Его единственная любовь — море. Вот если бы красавица вышла к нему из пучины, одетая в платье из лазурной волны, с кожей цвета пены и прядями из лунной дороги…
— Да только не бывает таких на свете, — качнул головой юноша и склонился над картой, чтобы проверить маршрут. Будет горько, если они заблудятся на полпути. Сегодня море к ним благосклонно, но завтра может и разгневаться на людей, посмевших рассекать его гладь острым килем.
Но если все сладится, то завтра «Хамелеон» уже будет в порту Ляра, и Дейр и его команда не пострадают. Если все сладится…
***
— Скорее, Ева! Если отец узнает, что я покинула дворец накануне шторма, он снова запрет меня на целую неделю!
Ева, милая рыжеватая рыбка с поврежденным хищниками плавником усерднее забила хвостом из стороны в сторону. Несмотря на давнюю рану, плавала она ой как быстро — Вирджиния едва поспевала. Хотя ее-то хвост явно побольше будет.
Море начинало волноваться. Вирджи знала его как свои пять пальцев, но ее до сих пор поражало, как стихия порой непредсказуема. Еще утром ласково светило солнышко и дул легкий ветерок. А сейчас налетел такой ветрище, что даже под водой дрожь пробирала. Можно было, конечно, и пониже опуститься, но…
Но Вирджи же упрямая!
Солнце окончательно скрылось за тучами, и прекрасные блики на кремовой чешуе русалки пропали. Ева оглянулась на пару секунд и продолжила движение. Вирджи прижала руки к бокам и позволила течению бить в лицо. Интересно, а люди подставляют лицо воздуху, когда… ну, быстро плывут по суше с помощью ног? Вирджиния вообще мало знала о людях. Отец не разрешал приближаться к ним. Говорил, они отравляют море, вылавливают рыбу, даже убивают русалок.
«Они сгубили твоего младшего брата, Вирджиния», — говорил он каждый день вместо «здравствуй» и «прощай».
«Его сгубили твои запреты», — отвечала ему Вирджи вместо «и тебе, папочка».
И она была права — а как иначе? Брат не поплыл бы к ведьме, если бы отец не грозился выколоть ему глаза, чтобы на людей не смотрел. После исчезновения сына, морской король присмирел, но дочь поучать не переставал.
— Старый дурак, — фыркнула под нос Вирджи и врезалась в замешкавшуюся Еву. — Ай! Что случилось?
Рыбка в панике закрутилась на месте и вдруг уставилась вперед и чуть вверх. Вирджиния проследила за ее взглядом. Наверху, где море уже разбушевалось не на шутку, темнело черное дно… корабля!
— Там человеческий корабль! — пораженно ахнула Вирджи.
Она часто видела корабли, но редко они стояли на месте, плавали они довольно-таки быстро, а к порту близко не подплывешь. А этот еще и был какой-то странный, большой, непонятной формы…