27 августа в понедельник к кораблям подплыли семь лодок с Диашем и другими португальцами. Так как индийцы не возвратили требуемых товаров, они боялись предстать лицом к лицу перед разгневанным Гамой; поэтому они высадили привезенных португальцев на баркас, привязанный к корме флагманского корабля Диаш передал слова саморина, который просил вернуть заложников, обещал поставить падран и выразил желание, чтобы он, Диаш, вернулся в город и остался с товарами. Гама передал падран[329] сидевшим в лодке индийцам и отпустил шесть пленных, обещав отдать других, когда будет возвращен товар.
Рано утром во вторник 28 августа послышался плеск весел. С одного из кораблей спустили трап и на борт поспешно взобрался Монсайди, «человек из Туниса». Он был охвачен паническим страхом и заявил, что все его имущество конфисковано, а его жизнь находится в опасности; его обвиняли в том, что он — христианский шпион, подосланный королем Мануэлом. Он умолял, чтобы ему разрешили уехать с флотилией из Индии и спасти хоть свою Жизнь, раз уж собственность его была конфискована. Гама разрешил ему это[330].
Вскоре после появления Монсайди к кораблям подплыло несколько лодок, полных людей. Три лодки, были нагружены полосатой тканью — это была часть товаров, оставленных на берегу, — а один человек с передней лодки крикнул Гаме, что если он вернет всех заложников, ему будут возвращены и остальные товары. Гама, всегда скорый на гнев, велел лодкам убираться прочь, заявив, что товары для него не имеют никакого значения и что он забирает заложников в Португалию[331], а когда он вернется — а вернется он обязательно, — он покажет народу Каликута, действительно ли он и его люди разбойники, в чем их обвиняли мусульмане.
В среду 29 августа Гама устроил совет своих офицеров. Общее мнение было таково, что они побывали в стране, для открытия которой и пускались в этот путь, нашли образцы различных пряностей и драгоценных камней и что было бы лишней тратой времени пытаться еще установить дружественные отношения с Каликутом, принимая во внимание открытую враждебность богатых и влиятельных мусульман и их решающее воздействие на саморина. Совет был закрыт, якоря подняты, паруса поставлены, на мачтах и реях, под звуки барабанов и труб, взвились флаги. Три корабля, проделавшие одно из важнейших по своим последствиям плаваний в истории, медленно повернули на северо-запад, держа курс на Африку, мыс Доброй Надежды и Лиссабон. Их миссия была осуществлена успешно Морской путь в Индию был найден, и Васко да Гама, командир экспедиции, занял в анналах человечества бессмертное место.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
То наших предков край, страна родная!
Там, если бы я только возвратился,
Я был бы счастлив, даже умирая,
В сознаньи, что мой замысел свершился!
Плавание назад, к африканскому берегу, началось с инцидента, который мог бы иметь серьезные последствия. В полдень того дня, когда были подняты паруса, ветер спал и флотилия остановилась поблизости от Каликута. Сразу же корабли окружило около семидесяти лодок с вооруженными людьми. Гама очистил палубы для боевых действий и, подождав, пока лодки подойдут на расстояние выстрела, открыл огонь из бомбард. Тем временем снова подул ветер. Несмотря на залпы, лодки продолжали преследовать корабли около полутора часов. К счастью для обеих сторон, поднялась буря и, наполнив паруса судов Гамы, вынесла их в открытое море; «а когда они увидели, что уже больше не могут принести нам вреда, они повернули назад, а мы продолжали наш путь». В течение нескольких дней вследствие слабых ветров и чередующихся бризов с суши и с моря корабли держались около берега.
В понедельник 10 сентября 1498 года Гама, находясь неподалеку от маленького городка, воспользовался этим, чтобы высадить на берег одного из шести заложников — человека, потерявшего глаз, — с письмом примирительного тона к саморину, которое написал Монсайди на арабском языке. Командир флотилии объяснял в своем письме, что он увез малабарцев для того, чтобы доказать королю, какие он сделал открытия, и отмечал, что он не оставил в Каликуте своего фактора только потому, что он боялся, что мусульмане убьют его[332].
В субботу 15 сентября флотилия оказалась около небольших островов Санта-Мария, и на одном из этих островов был установлен третий падран, по имени Санта-Мария. Дружественно настроенные рыбаки поднялись на борт кораблей, а позже помогали воздвигнуть падран. 20 сентября корабли прибыли на Анджидивские острова (14°45' северной широты, вблизи индийского берега)[333]. Там флотилия стала на якорь и запаслась дровами и водой для перехода в Африку. Были получены образцы корицы (или кассии) и на борт были взяты свежие овощи. Пока команды занимались этой работой, два довольно больших судна приблизились к якорной стоянке. Поскольку марсовый с верхушки мачты известил, что в море видны еще шесть судов, задержанных штилем, Гама решил, что его преследует неприятель, и приказал потопить оба корабля. Одному удалось ускользнуть, у другого был поврежден руль, а когда португальцы подошли ближе, команда бежала на судовой лодке. Матросы Гамы вступили на покинутое судно, но нашли там лишь продовольствие, кокосовые орехи, пальмовый сахар и оружие. По остальным семи судам был открыт огонь — неизвестно с какими результатами. На следующий день индийцы, попавшие на борт, сказали командиру, что эти суда были посланы из Каликута, чтобы уничтожить португальскую флотилию. Но нет никаких доказательств, что они сказали правду.
329
Этот падран был посвящен святому Габриэлу Однако нет никаких сведений о том, чтобы саморин действительно его поставил.
331
Возможно, что он с самого начала намеревался сделать именно так. Пять заложников прибыли в Лиссабон с флотилией Гамы и были отвезены назад в Каликут Педру Алваришем Кабралом в 1500 году.
332
Один португальский хронист пишет, что письмо понравилось саморину и семьям похищенных!
333
Анджидивские острова — группа очень маленьких островов, позднее включенных в португальскую колонию Гоа. —