В сопровождении своего почетного эскорта великий Васко подошел к королю Мануэлу, который принял его со всей торжественностью и пышностью в присутствии всего двора. Никакого описания приема и вообще того, что делалось, когда Васко да Гама стоял перед своим королем и давал ему отчет, до нас не дошло; нет ни одной записи речи, произнесенной им по данному случаю[343].
Совершенно несомненно, что дон Мануэл был очень доволен исходом всего предприятия. Действительно, еще до возвращения Гамы король послал два письма с сообщением об открытии — одно своим тестю и теще, испанским монархам, другое кардиналу дону Жоржи да Кошта в Рим[344]. В обоих письмах король выражал свою радость по поводу открытия и очень кратко рассказывал о его последствиях. В письме, отправленном в Испанию, Мануэл особо подчеркивал, что теперь церкви представляется возможность расширить свое влияние и что это открытие создает перспективы «для уничтожения тамошних мавров» и для того, чтобы передать «жителям и кораблям нашего королевства великую торговлю, которая сейчас обогащает тамошних мавров, через чьи руки она проходит без участия других лиц и народов».
В Лиссабон вернулись два корабля из четырех, отправившихся в Индию в июле 1497 года, — «Сан-Габриэл» и «Берриу». Из команды, отправившейся в путь в тот солнечный день столь весело, под развевающимися флагами и под воинственную музыку, вернулось меньше половины. Хотя во дворце ликовали, в скромных домах на берегу, где жило так много молодых людей, парней, вступивших в схватку с незнакомыми морями и выдерживавших нападения дикарей и варваров в отдаленных странах, а теперь лежавших в могилах на неизвестных берегах или на дне моря, — в этих домах было много горя и плача. Этим людям не было поставлено памятника, ни во дворце, ни в церкви не произносили похвал в их честь, и их имена нигде не были начертаны для всеобщего обозрения, но они представляли собой становой хребет экспедиции, и без них все предприятие закончилось бы самым плачевным образом. Хотя мы и не знаем их имен, они — наравне с Васко да Гамой — тоже герои открытия морского пути в Индию.
Нам, людям иного века, привыкшим к подробнейшим записям мельчайших событий в биографических (включая автобиографические) и в исторических сочинениях, где незаслуженно пользуются вниманием даже маловажные и пустячные обстоятельства, кажется очень странным, что так мало дошло до нас подлинных сказаний о первом плавании Васко да Гамы. Смутное предание, согласно которому он будто бы сам написал отчет об этой экспедиции, до сих пор никак не подтверждено. Хронисты царствований дона Мануэла и его преемника короля Жуана III уделили мало места рассказу о двадцати шести месяцах штормов и штилей, о плавании с примитивными и неточными инструментами по неисследованным морям, о вредном климате, о страшной цынге, о скудной и часто плохой пище, об опасностях, встреченных при соприкосновении с народами африканского побережья и Индии, и о трудностях, которые постоянно возникали при управлении командами, состоявшими из людей невежественных, полных суеверий, плохо снаряженных и обученных для того, чтобы вынести отчаянное напряжение подобного плавания. Историки прежних времен, занимавшиеся больше воспеванием и прославлением королей, проходили мимо личных деяний Васко да Гамы. Только его неиссякаемая энергия и железная воля спасли экспедицию от неудачи, спасли команды от разложения или даже от полной гибели. Он был одновременно всюду; он призывал, подгонял, жертвовал своими собственными удобствами, подавал людям пример своею работой, расписывал им чудеса Индии, говорил о славе, которую они завоюют своим предприятием, о щедром вознаграждении, какое они получат, когда вернутся домой. Если метод убеждения не действовал, он давал волю своему страшному гневу, кричал, замахивался кулаками, ругался и грозил ужасными наказаниями, так что к уважению прибавлялся низкий страх — и его боялись больше, чем опасностей, всегда подстерегавших экипажи кораблей.
Народ Португалии был безмерно удивлен тем бесстрашием, мужеством и громадным упорством, благодаря которым горстка людей совершила так много; еще со времен Гамы соотечественники смотрели на него самого и на его матросов как на гомеровских героев; их историческая миссия в Индию в представлении португальцев стала великим национальным эпосом.
343
Много ценных документов и текстов этого периода было уничтожено во время страшного землетрясения в Лиссабоне в 1755 году.