– Добрый день, Аполлон Геннадьевич!– поздоровался Стабров в ответ, – Сыграем сегодня?
– Отчего бы и нет. Если вы мне фору в два хода дадите.
Приятный человек. С ним капитан часто играл в нарды. Вот не любил Сергей Петрович шашки и шахматы, не по нему эти игры были, а нарды – самое оно. И элемент случайности – кто же знает, как кости лягут, и головой думать надо, как фишки передвигать. В общем, всё как в жизни – и случай, удача и голова должна быть на плечах, и лучше чтобы и с мозгами.
Так что дорога в десять суток оказывалась вполне себе нескучной. Послужил после плена один год, да и угодил опять на лечение. Наконец, нахождение в Владивостокском госпитале закончилось, и теперь уже капитан-лейтенант Стабров следовал домой, в бессрочный отпуск. Шёл уже 1908 год.
Что скажешь? Время сейчас в России тревожное, одно слово- Революция была. Новые товарищи предупреждали, что сейчас и в поездах грабят и убивают, жандармы не справляются. Но и сидеть во Владивостоке, на этих горах и пригорках не хотелось совсем. Зимой ветрище и холод, и ему в казённой квартире находится, деньги зря проедать? Лучше домой, к отцу, Серафиму Андреевичу да матери Лукерье Степановне. Он бы дома помог, ну, проводку развёл бы, электрическую сеть сделал! Чему- то на флоте научился, ну и в плену поднаторел – у старшины второй статьи Торопцева, электрические цепи стал выкладывать, так все хвалили, что мол, какой умелый человек его благородие.
Так закрыл купе на ключ капитан Стабров, и, взяв сигару и спички, отправился в тамбур. Сигары- тоже стало слабостью моряка, как и китайский чай. Ну да друзья во Владивостоке остались, почта работала и капитан надеялся, что уж не тяжёлая посылка с пуэром точно дойдёт, не развалит Российскую почту.
Зажёг длинную спичку и не спеша раскурил туго свёрнутую «Манилу». Запах табачного дыма приятно щекотал ноздри, а сама процедура подготовки к курению успокаивала. Надо сказать, что эти три дня, с выхода поезда из Владивостока его слегка беспокоили. Он уже четыре раза замечал двоих субъектов, проходивших мимо их купе, и они внимательно смотрели, словно сверлили своими колючими глазами его попутчика, купца Глазьева. Одеты эти двое тоже были неплохо, только словно с чужого плеча, слегка кричаще и с неподобающими к подобным костюмам галстуками и нелепыми запонками на рубашках. Обувка? Будто из журнала карикатур, где изображают современную буржуазию. Такое нечто, с жёлтым верхом из мягкой кожи на пуговках. Тут и Сергей Петрович к карманному «Браунингу» добавил «Смит-Вессон», купленный в оружейном магазине Владивостока.
Видел этих господ затем и в вагоне-ресторане, куда ходили обедать вместе с Дормидонтом Степановичем. Вот уж четыре раза, и всегда садились через один стол от них. хотя, перебил себя моряк, может это всё и случайность какая. Ну мало. попутчики, из одного поезда, вот и попадаются на глаза. Но излишние внимание этих людей к Глазьеву всё же настораживало.
Все уже укладывались спать, и никто не ходил из вагона в вагон. Перегон был длинный, и станций не ожидалось часа четыре. Между тем вечерело, капитан погасил окурок, бросив в урну. открыл дверь тамбура, тут же захлопнув её за собой. Он уже прошёл два купе, как вагон чуть качнуло на стыке рельсов, и из тамбура будто послышался вскрик и глухой удар. Потом в коридоре словно дохнуло свежим вечерним воздухом.
Стабров стремительно повернулся, и в три шага оказался у тамбура, рывком открыл дверь и…Но полу на животе лежал купец Глазьев с разбитым лицом, и чуть ли не ногтями вцепившийся в стальной пол вагона. Один из подозрительных людей держал Дормидонта Степановича за ноги, пытаясь выкинуть того из вагона в уже открытую дверь. Другой же деловито перелистывал банковские билеты из дорогого кожаного портмоне.
– И чего вы тут, любезные, – только и сказал капитан, быстрым ударом под дых заставив согнуться негодяя, державшего ноги купца. Глазьев опять грохнулся об пол, но не огорчился и не обиделся, а почти на четвереньках выкатился из тамбура, словно освобождая место для драки.
Это было кстати, и Стабров ловко отклонился от удара здоровяка, пересчитывавшего деньги. Впрочем, мордобой мордобоем, а портмоне он убрал за пазуху весьма проворно, не рассыпал банкноты. Тут моряк в два удара разбил своему противнику нос, и коленом сумел достать в живот.