Колва круто извивается в лесистых берегах. Лес то подходит к воде, то оставляет неширокие полосы песчаных пляжей, особенно на мысах. Встречающиеся кое-где голые обрывы тоже желтеют песчаными обнажениями. Песок, везде песок... А река — желтая, темная. Это питают ее болота, что раскинулись окрест на десятки и сотни верст.
Навстречу нам то по одному, то целыми стаями плывут бревна. Сотни, тысячи, десятки тысяч... Неторопливо режут гладь омутов, теснятся у отбойных бонов, заметно прибавляют ход на быстринках...
Заночевали мы в деревне Вижаихе, что стоит на крутом песчаном откосе. Собственно, старой деревни, можно сказать, нет. Есть поселок лесозаготовителей, выросший на ее месте, да и тот наполовину пустой. Коренных жителей в Вижаихе, пожалуй, раз, два и обчелся. Да и в других деревнях по Колве и Вишерке та же картина. Кто работает на лесозаготовках и сплаве, тот здесь остался. Другие переселились в многочисленные поселки, возникшие в тайге то тут, то там.
Спать улеглись прямо на берегу, и пробуждение было не из приятных: шел дождь. Кое-как разожгли костер, стали готовить завтрак. И тут из ближайшего дома подошла женщина. Перво-наперво она выговорила нам за то, что не попросились ночевать в избе. Сами-то еще ладно, а вот Сашку заставлять мерзнуть и мокнуть, по ее мнению, вовсе нельзя было. Затем она увела Сашку греться и сушиться, вскипятила чай в печке, пригласила обсушиться и нас. А на прощание еще одарила ведром картошки, чтобы мы смогли варить настоящую уху. Да еще сетовала на нашу бродячую судьбу. Вот, дескать, бедолаги, куда их работа занесла.
Честное слово, теплей становится на душе от таких встреч. Гостеприимны люди на севере, как правило, даже очень гостеприимны. Встречают радушно, заботливо, провожают с пожеланиями удач в пути. Не любят только, когда их обманывают, когда к ним относятся высокомерно. А, впрочем, где это вообще может понравиться?
За Вижаихой берега Колвы очень хороши. Постепенно они начинают набирать высоту. И вот за очередным поворотом стал виден камень Ветлан. Как и у всех прибрежных скал на уральских реках, его склоны покрыты лесом, сквозь который проглядывают каменистые обнажения. А вот у следующего камня — Бобыкинского — вершина голая, ровная, срезана, как стол.
Чуть дальше, на другом берегу — правом, высится камень Дивий. Он очень оригинально выглядит, этот камень. Скала срезана так, что получается четкое контурное изображение гигантской подводной лодки. А когда мы поднялись уже выше камня и оглянулись, то нужна была лишь очень небольшая доля воображения, чтобы увидеть уже не подводную лодку, а океанский лайнер.
Еще выше по течению совсем недавно стоял небольшой, но очень живописный камень Синий. Стоял... Сейчас его уже нет. Какой-то бойкий хозяйственник основал здесь каменоломню. Камень уже почти совсем разрушен, пропала былая красота.
Невольно задумаешься: почему у нас следы вторжения человека в природу, особенно здесь, на севере, всегда выглядят очень неприглядно? Кладбищенским запустением веет от старых плотбищ. Хлам, гниющие бревна, и ни деревца, ни кустика... Масса полузатопленных и брошенных поэтому бревен. Мрачно высовывают топляки свои черные мокрые концы, качаясь на волне. Как правило, очень унылы и очень однообразны улицы лесных поселков. Любая деревенька, пусть совсем глухая, выглядит живописней.
Не берусь спорить. Возможно, многое из такого потребительского отношения к природе вызвано хозяйственной необходимостью и целесообразностью. Но все эти соображения никак не могут утихомирить боль в сердце, когда видишь, какие раны нанесены лесу, речкам, всей нашей северной красоте, и как бездумно порой это делается...
Вишерка, пожалуй, единственная на Западном Урале река, по которой можно проплыть на лодке от самого истока до самого устья. Ибо берет она начало не из ключей, не из болот, а из многоводного озера Чусовского и впадает в Колву.
Под вечер впереди открылись постройки большого поселка — Головного. Пристали возле эстакады, с грустью констатировали, что телевизионных антенн здесь нет, и начали настраивать «Спидолу» на московскую волну. Если не увидеть, то хоть услышать, как пойдет игра СССР — Бразилия... Когда бразильцы забили второй гол, Славку отрядили с канистрами за горючим. Благо, первый же встречный пообещал помочь достать его. Снова попал на пути хороший человек.
После того как печально прозвучал заключительный судейский свисток, мы выключили «Спидолу» и двинулись дальше.
Вечер тает исподволь, незаметно, и также незаметно надвигается вслед за ним белая ночь. Тихо кругом, по-ночному тихо. И эта напряженная ночная тишина как-то не сразу вяжется с бледным, призрачным освещением. А на востоке небо уже светлеет, постепенно набирая краски яркого летнего дня.