– Запомни, – прошептал он. – Каждый твой удар когда-нибудь аукнется тебе. За каждый ответишь…
Я не помню, как схватил Игната за горло, как мои пальцы сдавили его тонкую шею.
– Вот что, сопляк! – взревел я, не в силах загасить в себе разгорающееся бешенство. – Ты еще смеешь угрожать мне?! Пошел вон! Плыви куда хочешь! Ты мне не нужен, я тебя знать не знаю! Отныне я пальцем не пошевелю, чтобы сделать для тебя что-нибудь!
Я в самом деле оттолкнул его от себя, повернулся к нему спиной и поплыл, но Игнат тотчас кинулся следом, колошматя по воде руками и ногами.
– Она плывет к нам! – сказал он.
Я обернулся. Мачта приближалась. Нас разделяло, должно быть, метров двести или триста. Заметили ли они руку Игната или услышали его крики? А может, просто плавают вокруг лодки, отыскивая нас? Странное безразличие сковало мою волю. Если бы Игнат суетился, паниковал, молил о пощаде, то его настроение усилило бы во мне чувство смертельной опасности. Но он оставался на удивление спокойным, и я сказал себе: «Будь что будет!» Остановился, подставляя Игнату плечо, и стал дышать глубоко и спокойно, накачивая в легкие кислород, насыщая им организм впрок, чтобы хватило на те несколько минут, которые придется провести под водой. Я даже не пытался оценить наши шансы на выживание, настолько они были ничтожны. Игнат острой клешней сжимал мое плечо, взбивал воду ногами, смотрел на мачты, и кровь все больше отливала от его лица. Должно быть, он уже представлял себе, как забирается на палубу и перегрызает бандитам глотки. По-видимому, в этой героической баталии для меня роль не предусматривалась. Для храброго Игната я был всего лишь поплавком, спасательным кругом, причем капризным и своенравным.
Надежда на то, что яхта вдруг свернет и пойдет другим курсом, таяла. С каждой минутой она подплывала все ближе. Я уже мог различить клотик на мачте и развевающуюся на самом кончике стеньги синюю тряпочку. Я продолжал насыщаться кислородом, готовясь нырнуть сразу же, как увижу корпус яхты. Просидеть под водой две-три минуты, пока яхта не проплывет над моей головой, было не самой трудной задачей. Мне предстояло, подобно схватившему жертву осьминогу, потянуть с собой в глубину Игната. Инстинкт самосохранения придаст ему необыкновенную силу. Он будет бороться за жизнь с бездумным диким упорством. Если мне не удастся его удержать, то, вероятнее всего, мы оба погибнем.
Тут я почему-то вспомнил Ирину и подумал, что девушка будет горевать по поводу моей безвременной кончины. Она будет думать, что я разбился на самолете, и в связи с этим надолго возненавидит авиацию. Ей придется брать на себя обязательства по возмещению аэроклубу убытков, которые я нанес, уничтожив самолет. Придется искать новое место работы, так как мое агентство без меня непременно зачахнет. Придется искать мужчину, с которым ей будет так же хорошо, как было со мной…
Последняя мысль показалась мне особенно грустной. Нет, даже не грустной, а циничной, даже возмутительной! Я мог спокойно думать о чем угодно, но только не об этом… Игнат заметил, что я стал вести себя как-то необычно. Наверное, он решил, что я согласился-таки вместе с ним брать яхту на абордаж. Наивный человек! Жажда к жизни раздулась во мне, как дрожжевое тесто, и теперь я тем более не стал бы по-глупому рисковать собой.
И тут свершилось чудо – иначе это трудно было назвать. Я заметил, что когда предельный драматизм ситуации схлестывается с моим гипертрофированным желанием выжить, то всегда происходят чудеса. К нам с небес снизошел ангел! Он был в плавках, летел на красивом оранжевом парашюте, покачивал голыми ногами и громко пел о том, что у летчика есть всего одна мечта.
Несколько мгновений мы с Игнатом, разинув рты, смотрели на парашютиста, который почему-то не спускался отвесно к морю, а летел над ним, подобно облаку. Солнце запуталось в его стропах, и казалось, что над морем парит необычный дирижабль. Потом я увидел тонкий фал, пристегнутый карабином к обвязке ангела. Фал под углом спускался к морю… Наконец до меня дошло, что ангела, подобно большому воздушному змею, таскает за собой моторная лодка, и это популярное развлечение среди курортников можно без проблем купить на городском пляже.
Я вмиг забыл про яхту-убийцу, которая приближалась к нам, словно нож к груди поросенка.
– Эй, парень! – крикнул я парашютисту, когда он пролетал над нами и, опустив голову, раздумывал, как мы смогли так далеко заплыть. Готов был поспорить, что его так и подмывало плюнуть на нас.
– Откуда вы тут взялись? – отозвался парашютист.
– Мы свалились с яхты… – попытался вступить в диалог Игнат, но я плеснул ему в лицо водой.
– Откуда? – выворачивая шею, чтобы видеть нас, уточнил парашютист. Он быстро удалялся. Времени для объяснений оставалось очень мало.
– С самолета! – во все горло крикнул я и помахал обломком щитка.
Парашютист описал вокруг нас большую дугу и снова полетел в нашу сторону. До нас донесся нарастающий рокот моторной лодки. Я поглядывал на мачту яхты. Кто быстрее? Большая волна приподняла корпус «Галса», и плотоядно сверкнули затемненные стекла рубки. Я успел увидеть стоящего на носу Фобоса.
– Ты мне только заикнись про яхту… – предупредил я Игната.
– Хорошо, – ответил он, набрал воды в рот и пустил вверх тонкую струйку. «Однако как быстро он освоился на глубине!» – подумал я, так и не поняв, что значит «хорошо».
Разбивая отточенным передком волны, к нам подплыла моторная лодка, убавила скорость, закачалась на волнах. Мужчина, сидящий за рулем, некоторое время недоверчиво смотрел на нас сквозь солнцезащитные очки. Ему еще никогда не приходилось видеть, чтобы отдыхающие заплывали так далеко за буйки.
– Как водичка? – осторожно поинтересовался он и кинул взгляд на берег, который почти скрылся «в тумане моря голубом».
Яхта целеустремленно рассекала волны снежным носом. Я заметил, как Фобос сунул руку в карман, словно собирался достать пистолет. Нас разделяло метров сто.
– Наша жизнь висит на волоске, – сказал я, хватаясь за борт катера.
– По вас не скажешь, – неуклюже пошутил хозяин катера, так и не пригласив нас забраться в лодку. Парашютист уже опустился на воду и дергался в стропах, как рыба в сетях, и хозяин стал торопливо крутить лебедку, сматывая фал. Клиент, оплативший полет на парашюте, интересовал его больше, нежели два чудака, плавающие в открытом море в одежде.
Я не стал дожидаться приглашения, зашвырнул бесценный обломок самолета в моторку, а потом забрался сам. Подал руку Игнату. Игнат изображал неповоротливость и рассеянность, делая все очень медленно: вот он отдышался, вот подтянулся, но вот поскользнулся и снова вернулся в воду… Я знал, о чем он думал – а не призвать ли в союзники хозяина моторки и парашютиста? Тогда нас будет четверо.
– Что ты там полощешься, как трусы в стиральной машине! – процедил я тихо и так сдавил руку Игната, что тот взвыл от боли и покорился мне.
– Вот что, хлопцы! Лодку не раскачивать! – сделал замечание хозяин моторки. – И сиденья не мочить!
Яхта приближалась, сбавляла ход. Хозяин моторки поглядывал одним глазом на нее, другим – на нас и гадал, что бы это все значило и как ему поступить, чтобы не прошляпить выгоду? Он лихорадочно крутил лебедку, и парашютист плыл к нам быстро, как торпеда. На яхте включилась сирена. От пронзительного воя Игнат вздрогнул, стиснул кулаки. Я видел, как к Фобосу подошел Али, оперся о леер. Мне показалось, что толстяк улыбается, мол, зря стараетесь, козлы, никуда вам от нас не деться.
– Дорогая яхта, – оценил хозяин моторки. – Но плаваешь на ней день, другой… И что? Скучно! Другое дело параплан!
– Чем быстрее мы свалим отсюда, тем будет лучше для всех нас, – шепнул я ему на ухо.
– Для вас, может, и лучше, – скептически произнес водитель. Я заметил, что он поглядывает на яхту уже с коммерческим интересом, высматривая на ней богатых клиентов.
Мотор «Галса» теперь работал на холостых оборотах, и яхта плыла по инерции, медленно отклоняя нос в сторону, чтобы пришвартовать моторную лодку к своему левому борту. Игнат стоял у ветрового стекла, держась за раму, и смотрел на приближающуюся яхту. Его пальцы мелко дрожали. Он оборачивался и кидал на меня вопросительные взгляды, мол, ты готов к последнему и решительному бою со злом?