— Василий Иванович, в какой ты записал Александра полк? В свой, Преображенский? — спросил Ганнибал.
— Ни в какой.
— Как же это могло случиться? Ты упустил столько времени! Ведь сверстники его уже капралы.
— Вина не моя. Родился он у нас хилый. Я думал было тотчас же записать в свой полк — мать вступилась. Я подумал: куда спешить? Погодим — может быть, он и не выживет. Прошел годок, а тут вышел указ, чтобы младенцев в полки не записывать. Так и вышло, что сверстники моего Александра в двенадцать лет капралы, а он остался у нас на руках недорослем.
— Да знаешь ли ты, что прежний указ потерял силу и можно теперь недорослей записывать?
— Знаю, не ранее тринадцати лет. Стало быть, так: опять Александру год дожидаться…
— Ну, а ты как, большую охоту имеешь к военному делу? — спросил генерал у мальчика.
— Пребольшую охоту имею, сударь. Сегодня я всю ночь читал книгу про войны Рима с Карфагеном.
— Так ты хочешь быть Ганнибалом?
Мальчик ответил:
— С вами, сударь, их уже два. Нет, я не хочу быть третьим Ганнибалом.
— Ты хочешь быть первым?.. Для этого надо много знать, много учиться.
— Испытайте, сударь, что я знаю.
Ганнибал проэкзаменовал Александра. Оказалось, что он знает немного по-французски, по-немецки, пишет по-русски не хуже самого генерала. Считал Александр быстро, память у него была отличная. Он принес из своей светелки небольшую книжку Вобана о крепостях, переведенную с французского отцом, и без запинки отвечал на все вопросы Ганнибала. Мальчик знал эту книжку от корки до корки наизусть.
Ганнибал поцеловал Александра и спросил:
— Так ты хочешь быть солдатом?
— Да! — кратко ответил Александр.
— Когда б он был записан в полк в свое время, то был бы теперь уже сержант, а то и подпоручик! — досадливо заметил Василий Иванович.
— Время не опоздано.
— Решено: запишу тебя, Александр, в полк! — стукнув по столу ладонью, сказал Василий Иванович.
Мать заголосила, протягивая к сыну руки:
— Родной ты мой, галчоночек ты мой! Отнимают первенького моего у меня…
— Ну, матушка, отнимут еще не сразу. Годика три дома поучится. Полно вопить… Достань-ка нам семилетнего травничку. Надо нового солдата спрыснуть. Да и поснедать пора — час адмиральский!
Авдотья Федосеевна, отирая слезы, ушла, чтобы исполнить приказание мужа.
— Да что откладывать дело, — усмехаясь, сказал Ганнибал, — еще передумаешь! Пиши, сударь, прошение, а я и устрою, пока государыня в Москве, все это дело, — посоветовал гость.
— Сынок, подай перо и бумагу! — приказал отец.
Александр быстро принес из спальной ларчик, открыл его и подал отцу чернильницу, песочницу, гусиное перо.
Отец, обмакнув перо в чернила, задумался.
— В какой же полк тебя писать? — задумчиво глядя на сына, проговорил Василий Иванович. — В Преображенский? И дядя твой, Александр Иванович, в Преображенском, и я в Преображенском. Выходит, и тебе в Преображенский.
— Батюшка, — тихо сказал Александр, — пишите меня в Семеновский.
— В Семеновский? Почему же?
— Да мне матушку жалко стало: ей трудно со мной сразу расстаться. Преображенский в Петербурге, а Семеновский полк в Москве квартирует… Все ближе к дому.
— В Семеновский полк не запишут: у нас в Семеновском родни нет.
— А ты еще не знаешь, Василий Иванович, — сказал черный генерал, — что Никита Соковнин в Семеновский полк вернулся?
— Неужто? Какой поворот судьбы! Никита Федорович Соковнин мне друг и приятель. Истинно, ты, Абрам Петрович, чудесные вести привез!
— Пиши сына в Семеновский. Я переговорю с Соковниным и все улажу, — сказал Ганнибал.
Суворов заскрипел пером по бумаге.
Прошло немало дней с приезда к Суворовым арапа Петра Великого.
Морозным осенним утром Василий Иванович Суворов стоял в стеганом ватном архалуке на покрытом инеем крыльце. Ко двору подскакал верховой, соскочил с коня, привязал его к воротному кольцу и, сняв шапку, подал боярину письмо.
Взглянув на печать, Суворов узнал, что письмо от Ганнибала. Василий Иванович вскрыл пакет, пробежал письмо и велел нарочному идти в приспешную и сказать, что боярин приказал поднести ему вина.
Василий Иванович вошел в дом. В горнице Александр читал матери вслух из толстой книги в кожаном переплете. На полу возилась с лоскутками сестра Аннушка, наряжая деревянную куклу.