Рукоятка теперь была мне нужна не больше, чем любой обыкновенный кусок дерева, — даже меньше, ибо как раз тут-то мне пришло в голову, что простой кусок дерева может быть полезнее. Если я найду подходящий кусок, то смогу сделать рукоятку для лезвия и резать ящики этим самодельным ножом.
Нужда делает человека изобретательным и часа через три, или около того, я держал в руке нож с новой рукояткой. Она была немного грубовата, но годилась для моей цели не хуже старой. И я снова успокоился и повеселел.
Я сделал новый черенок следующим образом: раздобыв отрезок толстой доски, я сначала обстрогал его и придал ему нужный размер и форму. Мне удалось сделать это лезвием: оно подходило для такой легкой работы, хотя и было лишено рукоятки. Потом я ухитрился в рукоятке выполнить паз длиной сантиметров пять — вот это была очень непростая работа и на нее ушло больше часа, затем забил в него лезвие. Следующей моей мыслью было обмотать лезвие веревкой, но я сообразил, что из этого ничего не выйдет. При работе лезвием веревка быстро перережется, лезвие выпадет и может завалиться между ящиками, я его потеряю и это будет катастрофой. Нет, рисковать нельзя.
Что бы такое найти, чтобы укрепить клинок более прочно? Если бы у меня была проволока? Но проволоки нигде не было… Как нигде? А фортепиано! Струны! Ведь они-то из проволоки!
Сумей я влезть в фортепиано, у меня оказалась бы одна из струн. Но как туда добраться? Об этом затруднении я не подумал заранее и теперь не знал, как быть. Конечно, с таким ножом, какой был сейчас у меня в руках, проложить себе дорогу в фортепиано невозможно, и мне пришлось оставить эту идею.
Но я тут же вспомнил о другом — о железных полосах от ящиков. А их у меня было сколько угодно. Вот самая подходящая вещь! Они подойдут для этой цели даже лучше, чем проволока. Эти мягкие, хорошо гнущиеся, тонкие полоски, обернутые вокруг черенка и вставленной части лезвия, превосходно будут держать его на месте и не позволят ему болтаться. Поверх всего я намотаю еще и веревку. Она не даст полоскам разойтись, и у меня будет настоящая рукоятка.
Сказано — сделано. Я поискал и нашел полосу, тщательно обернул ее вокруг черенка и лезвия — и, затянув все это веревкой, получил нож. Конечно, клинок стал короче, но все-таки он был достаточно длинен и мог прорезать самую толстую доску, какая встретится на моем пути. Я совершенно успокоился.
В этот день я работал по крайней мере часов двадцать. Я был в совершенном изнеможении — мне уже давно следовало отдохнуть. Но после того как сломался нож, я не мог думать об отдыхе. Было бы бессмысленно пытаться заснуть: мое горе все равно бы этого не позволило.
Новый нож, однако, помог мне восстановить прежнюю уверенность в будущем, и я больше не мог сопротивляться сильному желанию отдохнуть. Я очень нуждался в этом и душой и телом.
Вряд ли нужно прибавлять, что голод заставил меня снова обратиться к моему жалкому пищевому складу. Вам покажется странным — да мне и самому теперь так кажется, — что я не испытывал никакого отвращения к такой пище. Наоборот, я съел свой «крысиный ужин» с таким же удовольствием, с каким теперь ем самое утонченное блюдо!
Глава 60. ТРЕУГОЛЬНАЯ КАМЕРА.
Я провел ночь, или, вернее сказать, часы отдыха, в своем старом помещении — за бочкой с водой, на рулонах с материей.
Я больше уже не знал, да и не интересовался, когда день и когда ночь. В этот раз я хорошо выспался. Проснувшись, я почувствовал себя свежим и полным сил. Без всякого сомнения, тут сказалась и новая пища. Как ни отвратительна была она, все же она была полезна для голодного организма.
Я позавтракал сразу же, как только проснулся. После завтрака я отправился в свою «галерею» и влез в пустой ящик, где провел накануне почти целые сутки.
Забравшись туда, я не без сожаления подумал, как мало мне удалось сделать за двадцать часов! Но меня поддерживала надежда, тайная мысль, что на этот раз мне больше повезет.
Я намеревался продолжать работу, которая была прервана поломкой ножа. Ведь тогда я заметил, что доски прибиты не очень крепко. Их можно было выломать каким-нибудь подходящим орудием, пожалуй даже палкой.
Теперь я ни за что больше не стал бы употреблять для этого нож. Больше чем когда бы то ни было я оценил сейчас это драгоценное оружие. Я прекрасно понимал, что моя жизнь зависит от его сохранности.
«Ах, если бы у меня был кусок крепкого дерева!» — думал я. Я вспомнил, что, вышибая дно у бочонка с бренди, я выбил доску довольно больших размеров. Твердый дуб, как раз для этой цели.