Потопить линкор или авианосец это, конечно, славное дело. Но какие шансы при этом остаться живым? Однако и уклониться было бы неправильно. Так что мы заняли указанную позицию возле одного из Курильских островов. И с философским спокойствием слушали сообщения, как где-то к югу от нас идет битва. К чести русских, они нам обеспечили чистое небо, не надо было бояться японской авиации, – а русским самолетам было запрещено атаковать любые подводные лодки без особого приказа.
Вечером 22 июня мы получили приказ. Японская эскадра, по данным авиаразведки, идет прямо на нашу позицию. Атаковать врага, нанести ему максимальный ущерб! И как сказал Сапожников, лишь во вторую очередь думать о собственном выживании. Если вы, герр Байрфилд, сейчас в составе советского флота, то будьте добры воевать по-русски!
Хотя, а чем я хуже Прина, потопившего линкор «Роял Оук»? Тем более что гидролокаторы у японцев уступают английским. Так отчего бы и не рискнуть?
А дальше – нам просто невероятно повезло! Штурман просто идеально вывел лодку, точно по курсу японцев, обнаруженных акустикой (вы не представляете, какой шум от винтов эскадры больших кораблей, идущих полным ходом!). И мы вовремя погрузились, пропустив над собой эсминцы головного дозора. Одна цель сильно выделялась среди прочих. U-214, оказавшись в выгодной позиции, дистанция 14 кабельтовых, выпустила полный залп. А дальше было просто везение нам и невезение япошкам (как и британцам, когда их линкор «Бархэм» взорвался от единственной попавшей торпеды), четыре наши «рыбки» веером, все с неконтактными взрывателями, расчет был, что линкору с проломленным днищем будет точно не до сражения, лишь бы до базы доползти. При растворе веера попала всего одна торпеда. Под артиллерийский погреб кормовых башен. И взрыв был такой, что даже нашу лодку, успевшую уйти вниз на сто метров, ощутимо тряхнуло!
Так вот и стал я, корветтен-капитан Байрфилд, первым и пока единственным подводником флота ГДР, кто потопил вражеский линкор. И был за это награжден русским орденом Ушакова 2-й степени – по статуту, «за успешные действия при бое в море с численно превосходящим противником, приведшие к уничтожению значительных его сил». Мои офицеры, Гербер и Шмульке, получили по ордену «Красной Звезды», ну а прочий экипаж, поголовно – медаль «За победу над Японией».
Хотя не все русские, как мне показалось, считали это подвигом? Когда уже был заключен мир, мне довелось свести знакомство с русским майором морской пехоты, откликавшимся на странное прозвище «Скунс». Кажется, мы крепко тогда выпили, как нередко бывает с подводниками на берегу, – и я рассказал русскому о всех подробностях того похода, и что я при этом думал. Он слушал внимательно, а затем взял гитару и вполне приличным голосом спел песню, которую я прежде никогда не слышал. Про «тех, кто не вышел в первые ряды, – но не были и сзади, и горды, что честно воевали в середине». Я так и не понял, осуждает он это или оправдывает – я еще не настолько хорошо знал русский язык, чтобы различать смысловые тонкости.
Такэмацу Такэо, сторож японского консульства в Петропавловске-Камчатском (и по совместительству резидент японской военно-морской разведки)
Что такое утонченная месть по-японски? Изысканно беседуя, вежливо пригласить побежденного врага к обеду. А на поданных блюдах – отрезанные головы его бывших сподвижников и друзей. И жены, и детей – всего рода.
Подобное чувство испытал Такэо в тот проклятый день. Когда его извлекли из камеры в подвале НКВД – куда его и прочих сотрудников консульства поместили в порядке не ареста, а интернирования, и ради вашей же безопасности, «а вдруг Петропавловск завтра ваши соотечественники будут бомбить». Его не били, не пытали, даже не допрашивали, и совсем неплохо кормили, но не выпускали и на прогулку во двор! А ведь даже СССР и Германия в июне сорок первого возвратили свои посольства через нейтралов!
И вот 30 июня его вдруг забрали из тюрьмы. До того сводили в баню и к парикмахеру, выдали чистую и отглаженную одежду. И что самое невероятное, вернули фотоаппарат, изъятый при обыске.
– Вы будете снимать то, что сейчас произойдет, – сказал офицер русской контрразведки, – это должны видеть в Японии.
На улицах Петропавловска было необычно людно. Причем русские солдаты были в полном вооружении, а в одном месте Такэо увидел даже танки. И какой-то шум слышался со стороны порта, невидимого отсюда. Он приближался, и кто-то крикнул: «Идут!»