Лин как-то заметил, что Мариенд хорошо хотя бы тем, что говорит «морской народ», а не «рыбы».
— Это ведь не настоящие постройки, к сожалению. Это верхушки вентиляционных шахт. И ходить по ним несподручно, проще провалиться. Вы будете смешно выглядеть. Мы не можем этого допустить.
— А бултыхаясь в воде я не буду выглядеть смешно?
— Вы будете выглядеть величественно, я об этом позабочусь.
И в самом деле: когда пришла пора спускаться под воду, Лин не просто создал огромные пузыри. Эти пузыри еще и начали сиять, разгоняя подводный полумрак: тот, в котором находились Лин и Мариенд пылал величественно алым, тот, в котором оказались Зура и мариендовский телохранитель — ярко-голубым; ну и третий, для Тиана и мариендовского секретаря, — ярко-желтым.
Зура вспомнила, что Антуан рассказывал ей: морской народ очень уважает яркие цвета. Чтобы украсить свои подводные жилища, они делают специальные сухие краски, способные выдержать многолетнее воздействие морской воды. Но краски такие, понятное дело, стоят дорого. Разноцветное сияние, вероятно, производило на них сильное впечатление.
А фокус, скорее всего, простенький: Лин ведь частенько заставлял светиться водяные капли, чтобы при их свете читать или писать.
Нельзя сказать, чтобы Мариенд в такой оправе действительно начал выглядеть величественно, но и смешным тоже не казался.
Под водой «столица» морского народа ничем не походила на маленький форпост. Во-первых, наружных стен не было, не было и залов или коридоров: город весь, целиком состоял из ажурных каменных структур, многие из которых были раскрашены столь же ярко, что и надводные скалы. На глубине, впрочем, эти цвета не выглядели кричащими или чрезмерно яркими: вода их скрадывала, смягчала.
У самой поверхности их встретил почетный эскорт: штук десять рыбьих тел с печатями стражей и в этих их специальных боевых намордниках. Закружились, завертелись. Лин сделал вид, будто вовсе на них внимания не обращает.
Одна из рыб без намордников (Зура почему-то решила, что это Майя, хотя на деле она не умела их различать) выплыла вперед и что-то призывно прощелкала-просвистела. На сей раз Зура осталась без перевода, поэтому могла только догадываться, что она звала их следовать за собой.
Позднее Зура спрашивала себя, как ей удалось запомнить так много о подводном городе. Вроде бы она не особенно смотрела по сторонам, больше стараясь держаться начеку — на случай, если их почетный эскорт выкинет что-нибудь дурацкое. Но каким-то образом все складывалось в живой образ: и подводная растительность, росшая на этих каменных структурах не как попало, а, она была уверена, в определенном порядке, словно клумбы в дворцовом парке; и причудливые символы на отдельных постройках — Антуан рассказывал ей, что зажиточные семьи пишут свои фамилии на домах несмываемой краской — и барельефы удивительной красоты, которые изображали паукообразных тварей с конечностями одинаковой длины — Зура почти сразу поняла, что такими морской народ видит жителей суши.
Лин потом говорил ей, что они специально нырнули в таком месте, чтобы добраться до дворца максимально быстро, и что их путь был очищен от зевак. Но Зуре тогда показалось, что они плыли долго, и пресловутых зевак она увидела в изобилии — морские жители чуть меньшего размера, чем ей было привычно. Они шныряли и крутились среди ажурных построек и караулили в зарослях водорослей, если те встречались по пути, переговариваясь высокими, ломкими вскриками.
Нетрудно было догадаться, что за процессией наземных следили дети и подростки: от них-то нигде не скрыться.
Почему-то эта догадка вдруг гораздо сильнее, чем рассказы Антуана, отдававшие неуловимой чуждостью, чем сам вид этого города, заставил Зуру припомнить: рыбы ведь тоже люди. Такие же, как мы.
Подумалось вдруг: может, среди них есть какая-нибудь девчонка-оторва, то ли сирота, то ли почти, которой нравится драться, а в куклы она не играла, потому что кукол отродясь не видела… или что тут у них вместо кукол…
«На нас лежит ответственность куда больше, чем кажется, — говорил ей Лин грустно всего несколько дней назад, — я думаю, всему материку предстоят тяжелые времена. Пресной воды становится меньше, пустыня настигает, меняются морские течения. Потому мы уже не торгуем с морским народом так, как всего пару сотен лет тому назад. Но без этой торговли уже не выжить ни нам, ни им. Договорившись, мы не просто утрясем взаимоотношения на крохотном клочке суши и крохотном клочке воды — мы, может быть, сделаем шаг навстречу новой эпохе…»
Не то чтобы Зура поверила или не поверила его словам: они казались ей не более близкими ей, чем тогда, когда он разглагольствовал о том, что море вокруг Полуострова вымрет через пару месяцев. Но впервые она поняла их — сердцем.
Хотя ей по-прежнему казалось, что каким бы Лин ни был молодцом и дипломатом, он слишком много на себя берет.
…А они, между тем, вступили в тронный зал Вождя морского народа.
У наземных жителей тронный зал обычно предваряется дворцом. Дворец начинается с ворот, которые стараются поразить своей помпезностью; их даже открывают, словно проводят ритуал. Трубят герольды, специальный слуга стучит посохом и объявляет вошедших…
То ли у морского народа дворцы так и не появились, то ли они не отличались по виду от остального города, вот Зура и пропустила.
Догадаться, что они вот-вот попадут «куда-то», можно было только по шлюзу, через который пришлось проплыть. Но шлюз этот не отличался от прочих пышностью отделки, а потому Зура совершенно не ожидала, что, миновав его и всплыв навстречу пятну света, они окажутся не в очередном воздушном колодце, а в громадном рукотворном гроте.
Стоило вынырнуть из теплой бирюзовой воды, как становился виден огромный зал, чьи стены поднимались сводом огромного купола. Но там, где у обычного купола была бы верхушка, находилось огромное круглое отверстие, откуда на воду падал сноп золотистого света.
Все это неприятно напоминало бы ловушку, в которой Зуре пришлось отсиживаться, если бы не размеры пещеры. Она была огромна — куда больше бальных залов в особняках Ронельги. К тому же сводчатые стены украшал причудливый орнамент из драгоценных камней и круглых зеркал. Солнечные лучи, отраженные от этих вкраплений, танцевали по всему гроту, ложась разноцветным пятном на стеклянный балкон, что оказался прямо перед прибывшими.
Балкон этот походил на миску, до половины погруженную в стену. Сквозь стеклянную поверхность хорошо были видны тела нескольких людей морского народа. Они плавали там друг за другом, будто самые обычные рыбы, время от времени всплывая. Один или двое колыхались у поверхности постоянно: может, старики, а может, просто самые важные тут. Один из них поднял голову и провизжал-прощелкал что-то.
Из пузыря, где находились Лин и Мариенд послышался ответный визг и щелканье. Ничего было не понять, и Зура быстро прекратила обращать внимание. Все равно, она знала, основные договоренности уже были достигнуты: лично Лином и через Майю. Видно, сегодня у Великого вождя в голове была нормальная, дневная половина, и сюрпризов он не не преподносил.
Зура знала, что этот прием с послом от Голоса голосов — не более чем видимость, вежливая фикция. И договор уже подготовлен, и Лину позволят прочитать свое заклинание или что он там хотел сделать…
Заскучав, она стала оглядываться по сторонам — и увидела в стене нишу, откуда вбок уходил коридор. В этой нише, высунув над водой голову, висела Майя и делала отчаянные жесты руками. Именно руками: она была в человеческом виде.
Ну и ветры тут дуют, подумала Зура. Надо же. То ли это совершенно нормально, что какие-то посторонние голые люди плавают в королевском дворце, то ли Майю тут настолько все знают, что ей можно вообще все, то ли она тоже какой-нибудь водный мираж на себя навела. А что. Хмарь гнилая эту волшебницу знает.