Слова Миддендорфа нас вдохновили. Носток, так носток. Надо же что-то есть. И мы ринулись к озеру. Забрели в воду, смотрим, а там на дне колышутся синевато-зеленые студенистые шарики. Носток! Как обрадовались мы этой спасительной пище! Даже не расслышали вначале шум вертолета, который разыскивал нашу партию.
Вертолет привез нам продукты, но носток мы успели попробовать. На вкус он совсем неплохой, и с голодухи есть можно. Так что одну водоросль я, сам того не думая, уже изучил. Как попадем в Саргассово море, может быть, и там придется питаться водорослями, кто знает. И у меня будет маленький опыт!
Губная помада
Был у нас в экспедиции и еще один случай. Те девчонки, о которых я говорил, которые не знали, кто такой Миддендорф, взяли за моду красить губы в партии. Ну красили бы дома, а то здесь, в лесу. Ну мы спорили с ними по этому вопросу и решили проучить. Под утро с одним парнем забрали у них всю помаду и написали этой помадой большие красные буквы на скале: «Девочки, будьте бдительны!» На это вся помада и ушла.
Проснулись наши красавицы, туда-сюда — нет помады. Бегут к нам, кричат:
— Вы что, злодеи, сделали. Мы же не для красоты мажемся. А чтобы губы на ветру не трескались!
Так целый день и ходили с бледными губами. Начальник наш, Владимир Семенович, когда узнал про помаду, поругал нас. Но потом он что-то шепнул девчонкам, и они снова накрасились. Мы никак не могли понять, откуда они добыли помаду. Ведь у Владимира Семеновича ее не могло быть, а у девчонок мы. всю извели. Тогда решили за ними проследить и узнать, где они берут краску.
И что вы думаете? Смотрим, пошли они вдоль по речке, по галечнику, подняли один из булыжников, соскоблили с него что-то и помазали губы. Краска оказалась еще ярче, чем помада.
Когда они ушли, мы бросились к камню. Он весь был оранжево-красный, точно ржавое железо. Принесли мы этот камень начальнику партии.
— Ржавчина?
— Нет, — отвечает он, — это не ржавчина. Это какая-то водоросль. Когда идут дожди и сыро — она зеленая, а когда сухо — она перестает расти и запасает в это трудное для нее время оранжевое масло и сама становится оранжевой.
Это оранжевое масло для наших девчонок оказалось настоящей находкой. Оно лучше защищало их губы от ветра, чем помада. А мне все не верилось, что оранжевый налет на камнях — водоросль.
— Не веришь, так сам возьми да и рассмотри в микроскоп, — рассердился мой начальник, которому я надоел своими расспросами.
Я Владимиру Семеновичу, конечно, верил, но наскоблил оранжевого налета и в микроскоп посмотрел. Там оказались оранжевые ниточки с крупными клетками. Уже позднее я узнал, что водоросль эту называют трентеполией. Растет она и на коре разных деревьев. Идешь мимо пихты, а кора у нее кирпично-красная. Раньше я удивлялся, а теперь знаю, что это водоросль.
Вообще эти геологи научили меня не только камни таскать, но и в ботанике я кое-что понимать стал, хотя раньше эту науку не любил. Только не мог я понять одного — откуда Владимир Степанович знаком с ботаникой и так хорошо ее знает.
— Вы что ботанический институт кончали? — наконец спросил я начальника партии.
— К сожалению нет, — отвечал он, — но без ботаники сейчас геология обойтись не может. Растения накапливают в себе те химические элементы, которых много в горных породах. Если хорошо знать растения, то можно по растениям найти месторождения ценных руд. Пришлось мне самому ботанику изучать, и, как видишь, это пригодилось.
— Но мы же с вами растений не собираем, — возразил я, — и у нас нет гербария. Как же вы определите без растений, где лежит руда?
— Ошибаешься, мой друг, гербарий мы собираем каждый день. Но гербарий растений, которые жили тысячи лет назад. Как-нибудь зимой заходи к нам на работу, и я тебе расскажу и покажу тот гербарий который мы собрали. Поможешь нам разобрать растения и еще немного заработаешь на свою яхту.
Он ушел, а я еще долго сидел у костра и думал, почему я ни разу не заметал тех растений, о которых говорил геолог. Я представлял их листочками древних папоротников, зажатых между пластами каменного угля. Об этом я слышал на уроках ботаники. Но все оказалось по-другому. Но это было потом, зимой в городе, когда я действительно пошел работать к Владимиру Семеновичу. А в экспедиции меня ждало еще несколько приключений. И закончилась она для меня такой неприятностью! Страшно даже вспоминать...