— Пустяки! Э, у нас все по-простому. По-холостяцки. Вы не против?
— Великолепно!
— А что будем делать с этим, будь он неладен, морским львом?
— Я могу забрать его в наш малый океанарий, а Грегу выдать бесплатный сезонный билет.
— Очень мило с вашей стороны. Но я не уверен, что это будет Грегу по душе. Понимаете, он недавно потерял собаку. Я… вел себя ужасно, кричал. Почти так же, как недавно, когда мы нашли его в лодке. Вы видели, как эти двое забились в угол? Мне бы надо научиться сдерживаться.
— Вы тогда просто не оправились от шока, Фрейн.
Он с сомнением покачал головой, наблюдая за резвящимися в высокой траве Грегом и Пятнышком. Надо бы собрать сено и продать его… А в морском льве есть что-то собачье… Кажется, ему понятно, почему Грег так быстро привязался к нему. Милый зверек. И не так уж плохо он пахнет, особенно после того как они полили его из шланга.
— Это большая ответственность, — услышал он голос Рейчел. — И, строго говоря, незаконно.
— А что же вы посоветуете?
— Как бы теоретически? — На мгновение ее улыбка кого-то ему напомнила. Ей надо почаще улыбаться.
— Совершенно верно. Будем считать, что мы дали животному временное пристанище, и оно в любой момент вольно возвратиться обратно в море.
— Боюсь, что это может быть вопросом всего нескольких часов. Морские львы все-таки не домашние животные.
— Думаю, — пробормотал Фрейн, — есть морские львы и МОРСКИЕ ЛЬВЫ.
— Грег, ты осознаешь ответственность за то животное, которое остается с тобой?
— Угу.
Они сидели за столом, жадно поглощая хлеб, сыр и маринованный лук. Грег пил пепси, а Рейчел нажимала на домашнее пиво. Фрейн расстраивался, что не может предложить гостье ничего повкуснее. А Грег, с отвращением проглотив этот сгусток солода, поклялся в рот его больше не брать. Даже ради великого коммерческого успеха.
— А морские львы едят солод? — спросил он у Рейчел.
— Может, это и будет ей полезно.
«Стоит держать здесь это животное хотя бы по той причине», — подумал Фрейн.
— Но учти, если Пятнышко заболеет от такой кормежки, — погрозил он пальцем Грегу, — возиться с ней придется тебе.
— Я справлюсь у мисс Уизерспун, что делать в таком случае.
— Пожалуйста, Грег, называй меня просто Рейчел, — сказала она.
— А морские львы болеют?
— О да. Чаще всего от паразитов. Легочные черви, анкилостомы, всякие другие черви, которых они подхватывают у рыб. Бывает и воспаление легких, и это уже очень серьезно. Ведь дыхательная система для них жизненно важна. Если заведутся легочные черви или начнется пневмония, их нельзя держать вместе с остальными морскими львами. Они начинают задыхаться, перестают есть, и происходит обезвоживание организма. От всего этого у морского льва может возникнуть стресс. А многие начинают страдать болезнями почек.
Фрейн с удовлетворением заметил слабую тревогу в глазах Грега.
— А почему в малом океанарии морские львы не болеют? — спросил мальчик.
— Раз в год мы гоним глистов.
— Значит, и мы будем изгонять глистов у Пятнышка. А кожа? Она всегда у нее должна быть влажной?
— Необязательно. Морские львы в цирке нечасто купаются и прекрасно себя чувствуют. — Она мгновение подумала. — Ты мог бы устроить такое приспособление, чтобы она могла принимать душ, когда ей вздумается. Видел, как Уолтер в моем представлении обливается водой? Что-нибудь в этом роде. Рычаг, на который она может нажимать.
Грег только успел запихнуть в рот последний бутерброд с сыром, как за дверью послышалось блеяние Пятнышка.
— Идем, па. Надо сколотить для нее клетку.
Фрейн почувствовал, что ситуация катастрофически выходит из-под его контроля. Целью этого разговора было напугать Грега трудностями, а вовсе не искать решения, как бы оставить морского льва у себя.
— Клетку? А я-то думал, что мы согласились отпустить ее в море, куда она, естественно, стремится.
— Конечно, но надо же ей дать шанс привыкнуть к нам. Хоть несколько дней. Мы просто устроим временный загончик из оставшейся от курятника проволоки.
На губах Рейчел обозначилась еле заметная ироничная полуулыбка. Грег вскочил со стула. Рейчел тоже встала. Фрейн, глотнув напоследок пива, покорно поднялся вслед за ними:
— Ладно.
К полудню загон был закончен: неровный четырехугольник между домом и вершиной утеса — двенадцать на шестнадцать футов и четыре фута высотой. Пятнышко с большим интересом наблюдала за работой, обнюхивала шесты, совала нос в сумку с инструментами и, уколовшись, с визгом откатывалась. У каждого из них законченный загон вызывал разные чувства.